Альфред Купер (1883-1974) «Вид Лондона с дирижабля» 1920 холст, масло....

Альфред Хичкок обедает со львом с той самой заставки, 1957 год.

Картина «Городок Вильнёв-ла-Гаренн». 1872 г. Альфред Сислей. Использован частый художественный приём: затенённый деревьями передний план и залитый ярким солнечным светом берег реки.

Невероятно красивые и наполненные жизнью картины Альфредо Родригеса Профессиональным художником Родригес стал в 1968 году, рисуя на заказ картины из жизни американских индейцев. Его портреты и жанровые сцены из жизни индейцев и белых поселенцев, золотоискателей и ковбоев снискали международную известность. Он передает дух эпохи, перенося зрителя в яркий и красочный мир американского Запада. Свой стиль живописи Родригес определяет как традиционный классический реализм плюс немного импрессионизма. мастерство

"Сад Ошеде. Монжерон" 1881 г. Альфред Сислей ГМИИ имени А. С. Пушкина. Этот сад писал не только Сислей. Хозяин сада и дома в Монжероне, Эрнест Ошеде, был одним из первых поклонников молодых художников-импрессионистов. Он покупал их картины и часто спасал этим от голода. И был, кстати, владельцем легендарного полотна Моне «Впечатление. Восход солнца», которая дала название всему движению молодых художников. Он приглашал Клода Моне, Эдуара Мане и Альфреда Сислея в свое поместье в Монжероне, где они жили по несколько месяцев и писали местные пейзажи и декоративные панно для огромного дома Ошеде. Художники отдыхали: в этом доме их всегда ждала мастерская в парковом павильоне, приятное общество, изысканная еда и вино, солнце и живописные места. Эрнест - наследник успешного бизнеса. Его родители создали торговое предприятие и занимались продажей тканей. У него жена Алиса, тоже богатая наследница крупных промышленников, и пятеро детей. Дела идут неплохо. Когда Эрнест разорится, бестолково угробит родительский бизнес и истратит родительские деньги, парижские журналисты будут писать ядовитые статьи: как это мило со стороны художника Клода Моне - приютить у себя в доме семью Эрнеста Ошеде, который стал банкротом, покупая его картины. Это была правда лишь наполовину: Моне действительно пригласил Эрнеста, Алису и их детей снимать один дом на две семьи, когда с деньгами у Ошеде стало туго. Но в разорении неудачливого торговца виноват был только он сам. Этот солнечный пейзаж Сислея подписан 1881 годом - к тому времени Эрнест уже разорился и заложил поместье. Его семья уже жила с Клодом Моне, а сам он был в постоянных разъездах и увлеченно делал карьеру журналиста в Париже. Дети Эрнеста скоро станут называть Клода Моне папой, а пока еще законная жена Ошеде Алиса станет возлюбленной и помощницей Моне. Так что скорее всего Сислей начал работу над «Садом Ошеде» за несколько лет до этого, когда Эрнест еще мог себе позволить скупать картины импрессионистов сотнями, когда беззаботная жизнь в Монжероне казалась бесконечной, а легкий летний флирт хозяйки дома Алисы Ошеде и молодого темпераментного талантливого Клода Моне еще казался мимолетным и несерьезным. Вот только дотянутся знойные ленивые тени до другого края сада - и все это наваждение рассеется. АльфредСислей Импрессионизм _history

"Мопс в кресле" Альфред Дедрё, 1857 >Санкт-Петербург, Эрмитаж «Мопс в кресле» является одной из центральных картин в творчестве французского художника-анималиста Альфреда Дедрё. До сих пор не известно, что подтолкнуло художника к созданию полотна, ведь сразу виден пародийно-сатирический характер изображения. Развалившийся и задремавший в кресле с красно драпировкой мопс занимает центр картинной экспозиции. Рядом с ним находится небольшой столик с наполненным бокалом, а в ногах валяется помятый номер газеты «Le Figaro». Известно, в виде мопса изображён известный французский журналист Ипполит де Вильмессан, который возобновил выпуск той самой помятой газеты. В виде гончей же Дедрё изобразил изящного и утончённого графа Шарля де Монри, который был ближайшим другом Ипполита.

"Дом у железной дороги" 1925 г. Эдвард Хоппер Нью-Йоркский музей современного искусства. «Дом у железной дороги» относится к достаточно раннему периоду творчества Эдварда Хоппера. В 1910 году художник вернулся из Франции в Америку, чтобы уже никогда не покинуть ее пределов. Но еще долгое время в его работах остается заметным влияние французских импрессионистов. Восхищаясь работами Сезанна и Моне, Хоппер стал менять цветовую палитру своих картин, делая ее более яркой и светлой. Дом на этой картине ярко освещен солнцем, которое, судя по всему, уже клонится к закату. Но в глубоких тенях и безжизненных окнах здания просматривается какая-то тоскливая тревожность и заброшенность. Вместе с этим при взгляде на полотно появляется безотчетное ощущение того, что за этими окнами, из глубины темных комнат за тобой кто-то пристально наблюдает. Хоппер часто использует в своих картинах строгий и четкий горизонтальный элемент, как будто насильно разделяя реальный мир, в котором существует зритель, и пространство внутри картины. Здесь таким элементом становятся рельсы железной дороги, которые оттягивают на себя часть внимания и не позволяют увидеть дом целиком. И чем больше зритель пытается разглядеть, тем более непроницаемым становится изображение. «Дом у железной дороги» знаменит в первую очередь тем, что эта работа стала первой картиной, приобретенной Нью-Йоркским музеем современного искусства, основанным в 1928 году. К тому же, очень примечателен тот факт, что дом с картины Хоппера был взят за основу для строительства особняка, ставшего знаменитым «мотелем Бейтса» из фильма Альфреда Хичкока «Психо». Этот особняк стал самой дорогой декорацией фильма и обошелся киностудии в 15 тысяч долларов. Благодаря киношедевру Хичкока, а также многочисленным продолжениям (к примеру, с 2013 года в США выходит успешный сериал «Мотель Бейтса»), полотно Хоппера периодически переживает новые волны популярности, приобретая славу мрачного и зловещего. Хотя здесь и сложно сказать, что же изначально было причиной, а что – следствием. ЭдвардХоппер Реализм _history

"Фруктовый сад весной" 1881 г. Альфред Сислей Музей Бойманса — ван Бёнингена, Роттердам.

"Уличная сцена в Берлине" 1914 г. Эрнст Людвиг Кирхнер Новая галерея, Нью-Йорк. В 2006 году «Уличная сцена в Берлине» Эрнста Кирхнера - одна из самых важных картин немецкого экспрессионизма, как утверждали аукционисты, - была продана в частную коллекцию. Запутанная история, которая вызвала волну негодования среди искусствоведов, политиков, журналистов и любителей живописи – крайне редко произведения такой ценности уходят в частные руки из общественного музея. Brücke museum (музей, посвященный деятельности художественного объединения «Мост») вынужден был отдать картину Аните Хальпинс, которая заявила, что она прямая наследница коллекционера-еврея Альфреда Гесса, первого владельца картины. Ее дед вынужден был продать картину за бесценок во время преследования евреев национал-социалистической партией. В соответствии с Вашингтонской декларацией 1998 года власть Берлина согласилась снять картину с музейной стены и передать семье первого владельца. На аукцион Christie's картина попала в том же году и была продана по рекордной для Кирхнера цене – 38 миллионов долларов. Новым владельцем «Уличной сцены» стала Neue Gallery, частная нью-йоркская галерея. Споры вокруг этого решения не утихают уже много лет: обыкновенный коммерческий ход со стороны наследницы, комплекс вины со стороны немецкой власти, ненадежность сведений о первом владельце и тех причинах, которые побудили его к продаже (а может и не было никакого преследования? может, Альфред Гесс просто продал картину и получил за нее хорошие деньги?). В любом случае, возмущаются галеристы и искусствоведы, нельзя просто взять и отдать настолько значительный музейный экспонат, доступный миллионам людей, во владение одному человеку. Эрнст Людвиг Кирхнер написал 11 картин с берлинскими ночными уличными сценами в последний предвоенный год, 1913. Он переехал из провинциального и тихого Дрездена в Берлин, самый быстро растущий и самый освещенный город в начале ХХ века. Здесь резко меняется художественная манера Кирхнера, писавшего до сих пор обнаженную натуру среди дикой природы во время летних вылазок на Морицбургские озера. Город Кирхнера – это мегаполис, в котором одиноко и неуютно, который одинаково возбуждает и пугает обилием возможностей, агрессивным светом ночных клубов, ресторанов, театров, кабаре, кинотеатров. Героини этой живописной серии – берлинские проститутки, ярко одетые и вызывающе заметные. Позднее искусствоведы скажут о том, что продажная любовь для Кирхнера – это символ: коммерческой основы всех внутригородских отношений, процветавшей коррупции, битвы между личной свободой и цензурой в искусстве и одновременно продажности искусства. Все эти смыслы художник вряд ли формулировал как программу и художественную задачу – Кирхнер пишет не социальный пасквиль, а собственные ощущения и состояние ума, собственное отчаянье и одиночество. Не смотря на то, что между мужчинами-клиентами и городскими проститутками должен происходить сейчас бессловесный договор, не смотря на то, что пространство картины перегружено и плотно заполнено фигурами людей, все взгляды направлены в разные стороны и все движения разрознены. Здесь каждый сам по себе. Проводя вечера на центральных улицах и площадях, Кирхнер делает множество зарисовок – ему теперь хватает нескольких линий, чтобы обозначить движение, характеры, выражения лиц. Он пишет позже о том, что попытка передать движение привела его к отказу от одноточечной перспективы, именно несколько точек зрения способны создать ощущение хаотичного, разрозненного движения. Обрезанные фигуры на первом плане картины создают ощущение случайного снимка, сделанного в гуще быстро движущейся толпы. Вытянутые, угловатые лица – влияние одновременно двух равноудаленных от окружающей действительности традиций: экзотические африканские маски и древняя готическая иконография. ЭрнстКирхнер Экспрессионизм _history

"Мариана" 1851 г. Джон Эверетт Милле Тейт Британия, Лондон. Английский доктор Уильям Эктон в книге «Функции и расстройства репродуктивных органов» заявлял, что женщина по природе своей не может испытывать сексуального влечения. Ее естественные потребности – заботиться о детях и доме, и если бы муж не выказывал желания близости, она и не стремилась бы к ней. Сексуальные отношения для женщины – вынужденная необходимость, которая позволяет сделать мужчину счастливым. Доктора Эктона считали вольнодумцем и либералом, потому что он в принципе заговорил о сексуальности, проституции и вопросах полов. И его мнение в викторианской Англии разделяли многие. Художники-прерафаэлиты начали писать женщин так, что утверждение доктора Эктона уже не казалось таким очевидным. В самых неожиданных состояниях и ситуациях за их усталостью, задумчивостью, испугом, печалью, даже за предсмертным вздохом скрывается страсть и невольная соблазнительность жестов. Пока еще жертвы и мученицы собственных желаний, женщины прерафаэлитов получают разрешение их ощущать. Когда в 1851 году на выставке Академии художеств Джон Эверетт Милле представил картину «Мариана», к ней крепилась табличка с четверостишием из одноименного стихотворения Альфреда Теннисона: Как жизнь пуста! — она сказала. — Он не придет и впредь. А я устала, так устала, Уж лучше умереть! Мариана – героиня пьесы Шекспира «Мера за меру», ее отверг жених после того, как девушка лишилась приданого, а вместе с ним и любимого брата. Она поселилась в полном одиночестве в фермерском доме, окруженном рвом. Ее дни похожи один на другой: шуршат мыши и чирикают воробьи, ночь сменяет день, все вокруг поросло мхом и медленно погружается в запустенье. Но предательство жениха и невозможность быть с ним рядом только добавили силы чувствам Марианы: «его несправедливая жестокость, вместо того чтобы угасить страсть, сделала ее, как препятствие в потоке, еще более бурной и необузданной». Милле пишет обманутую девушку здесь, в уединении, в тишине, в ожидании, в мольбе о смерти вместо такой жизни. Она оторвалась от вышивки, чтобы размять спину, но этот простой жест исполнен страсти. Да только слепой не увидел бы в нем ежесекундное, изматывающее, напряженное, нерастраченное желание. Милле, как и его друзья-прерафаэлиты, выбирал литературные сюжеты, чтобы говорить о современности. Эти трое изрядно встряхнули викторианское общество, затянутое, как в жесткий корсет, в свод правил и приличий. В буквальном смысле, кстати, корсеты тоже начали трещать по швам: на картинах прерафаэлитов женщины появляются вовсе без этой детали гардероба и с распущенными волосами – дресс-код, допустимый только в супружеской спальне, но уж точно не в залах Королевской академии. Его Мариана вглядывается в пейзаж за окном – и там запросто могло бы оказаться унылое английское осеннее поле. Пустой, безлюдный, равнодушный мир – бессменная, лишенная примет времени декорация к женскому страданию. Мариана страдает не только от внешней жестокости, но скорее от внутренней потребности быть любимой, от жара, который распаляется тем сильней, чем безнадежней становится ее положение. Прерафаэлиты вернули женщине способность чувствовать, испытывать сексуальные желания, быть главной участницей собственной жизни и главным распорядителем собственного тела. Это не та женщина, о которой писал доктор Эктон. Эта женщина жаждет любви и близости и готова добиваться своего. На одной из таких женщин вскорости Джон Эверетт Милле женится. И кто знает, решилась бы Эффи Рёскин на скандальный развод с первым мужем ради любви к Милле, если бы он не был тем самым художником, который пишет женщин без корсетов и с распущенными волосами. ДжонМилле _history

Ветреный день в Венё 1882 Альфред Сислей Эрмитаж Картина была написана в местечке Венё-Надон, расположенном в Иль-де-Франс. Природа этой части Франции стала главной темой в творчестве Сислея. Пасмурная погода привлекла художника особым состоянием световоздушной среды, которое он передал, сохранив, светлую тональность. Серовато-жемчужная гамма насыщена множеством вибрирующих оттенков. Гибкий свободный мазок следует направлению ветра, передавая колыхание деревьев и движение облаков. Чуткий глаз импрессиониста различает тончайшие нюансы в жизни неба, определяющего состояние природы. Камерность настроения придает пейзажу особую поэтичность, которой отмечено все творчество Сислея. Он истинный наследник традиций элегического пейзажа Коро.

"Судьбы животных" 1913 г. Франц Марк Базельский художественный музей. В 1914 году Франц Марк затеял большой и дерзкий проект: совместно с Альфредом Кубином, Паулем Клее, Эрихом Хекелем и Оскаром Кокошкой проиллюстрировать Библию. За собой Марк оставил ту часть Библии, в которой идет речь о сотворении мира. Совсем скоро началась война и проект не состоялся, но если бы кто-нибудь сейчас задумал поискать среди картин экспрессионистов иллюстрации к Библии, ему бы эта затея удалась. Работами Франца Марка можно смело иллюстрировать сотворение мира: «Борьба форм», «Сон» , «Тироль». А вот картиной «Судьбы животных» можно библейскую историю (и вместе с ней историю мира) завершать. Марк безразлично пролистал остальные разделы Библии – и сразу после сотворения взялся за апокалипсис. Это единственное предельно экспрессионистское полотно художника: напряженное, отчаянное, пророческое, тревожное. Раньше его животные всегда были мечтой о рае, о естественности и гармонии, они спали и пили воду, паслись и смотрели в небо, а здесь они охвачены ужасом, они погибают, на них сыплется огненный град и падают деревья, земля уходит у них из-под ног. У картины есть подзаголовок, придуманный самим Марком и записанный с обратной стороны полотна: «Деревья показывают свои кольца, а животные - свои жилы». Страшно, что и одни, и другие делают это только после смерти. И даже если бы этого страшного поэтичного подзаголовка не было, смысл произведения не нуждался бы в объяснениях. 1913-й – до начала первой Мировой войны остался год, по Европе со скоростью эпидемии распространяется страх и растет предчувствие большой трагедии. Художники-экспрессионисты чувствительней простого человека – они уже несколько лет только и делают, что усиливают контрасты цветов на своих полотнах, изламывают до неестественности жесты персонажей и нагнетают напряжение в композиции. Они чувствуют беду и умножают это чувство в десять раз в живописи. Одним из самых сильных языков эмоций для Марка, как и для многих художников-авангардистов этого времени, оказывается цвет. «Синий – это мужской принцип, строгий и духовный. Желтый – женский принцип, мягкий, радостный, чувственный. Красный – жестокий, тяжелый цвет материи, который постоянно преодолевается первыми двумя!» - писал художник в письме другу Августу Макке. Синяя лань в «Судьбе животных» абсолютно ясно на языке Марка читается как воплощение духовности и мирового порядка. А красный огненный вихрь, обрушившийся на нее – это материя, которую невозможно уже преодолеть, которая побеждает, разрушая истинную жизнь, закономерную и гармоничную. ФранцМарк Экспрессионизм _history https://t.me/pic_history2/172

"Ярмарка в Гавре" 1906 г. Альбер Марке Музей изящных искусств, Бордо. «Ярмарке в Гавре» написана в период расцвета фовизма. Марке до конца своих дней дружил с Анри Матиссом. Но даже в разгар увлечения фовизмом его картины все же не были в достаточной мере «дикими». Черты фовистического направления – яркие цвета, широкие окрашенные плоскости, декоративность – присущи этой картине. Но вместе с тем Марке не спешит уходить от пространства к плоскости, с помощью усиления интенсивности цветовых аспектов он создает перспективу. А яркие цвета так изящно распределены по холсту, что, пожалуй, в отношении этой работы знаменитое высказывание Луи Вокселя, обвинившего группу Матисса в том, что «они швырнули публике в лицо банку с красками», – несколько избыточно. Ранние работы Марке представляли собой импрессионистические пейзажи. К 1906 году он с импрессионизмом окончательно простился. Его мазок во многом похож на импрессионистический, но отход от этой традиции выдает в том числе благосклонность к черному цвету, который импрессионисты не использовали, а фовисты – вполне. Марке любил применять черный как цветовой камертон, позволяющий зрителю видеть контрасты самого светлого и самого темного. С удовольствием он использует и контур, чаще всего в виде штриха-мазка, нередко черного цвета. «Ярмарку в Гавре» по тональности и общему настроению сравнивают с работами Альфреда Сислея. Но по тонкости изображения, общему лиризму и изяществу рисунка Марке того периода до Сислея, пожалуй, не дотягивает. Нередко, характеризуя работы Марке, говорят об идеальном сочетании конкретного и общего. В отношении этой картины – весьма конкретен пейзаж, а люди представляют собой скорее некий образ людей, идею о людях, в них никакой конкретики мы не найдем. Такой подход достаточно типичен для Марке: в его пейзажах практически всегда есть следы людей, так или иначе фигурируют люди, но при этом они максимально обобщены. А вот в картинах, изображающих Неаполь, уже и сам пейзаж теряет конкретику, и Неаполитанский залив становится не самим морем, а чудесной мечтой о море. АльберМарке _history

"Наводнение в Пор-Марли" 1872 г. Альфред Сислей Национальная галерея искусства, Вашингтон. Наводнение в деревне Пор-Марли 1876 года было событием трагическим и чрезвычайным. Художник жил неподалеку и приехал писать затопленную деревеньку, где он уже наблюдал разлившуюся Сену четырьмя годами ранее. Но увидел совсем не горе и отчаянье. Наводнение в Пор-Марли Сислей изобразил на 6 картинах – и везде это абсолютная гармония, тихая и переливающаяся вода, в которой отражается небо, очень земные и очень надежные здания, которые ласково освещает солнце, уже привыкшие и уже занятые самыми повседневными делами местные жители. Они всего лишь плавают за покупками на лодках и обсуждают новости, стоя у самой кромки воды. Так что почти ничего не случилось. Ощущение гармонии, которое неизменно вызывают картины Сислея, никак не связано с сюжетом и внешним настроением изображенного пейзажа. Гармония – внутреннее состояние самого художника. Наводнение, заснеженные садовые дорожки, деревенская церковь, насосные станции, старые акведуки и новые мосты – Сислей сходу определился с теми местами, в которых ему будет хорошо. Нашел их однажды лет в 25 – и до 60-ти ничего для него не поменялось. Парижские бары, шумные бульвары, респектабельные рестораны и сомнительные кабаре даже в ранней юности Альфреда не занимают. Он слишком застенчив, задумчив и робок, чтобы чувствовать себя здесь уверенно и радостно. Критик Арман Сильвестр еще в 1873 году (за год до первой выставки импрессионистов!) написал вступление к каталогу, издаваемому Полем Дюран-Рюэлем: «На первый взгляд трудно определить, что отличает картину господина Моне от картины Сислея и манеру последнего от манеры Писсарро. Небольшое исследование скоро покажет вам, что господин Моне самый умелый и самый смелый, господин Сислей самый гармоничный и самый нерешительный, господин Писсарро самый правдивый и самый наивный…» Смелый критик, который часто участвовал в заседаниях молодых художников в кафе «Гербуа», умудрился подобрать самые точные слова-формулы к каждому из художников, о которых писал. Эти формулы будут работать с удивительной точностью на протяжении жизни каждого. И Сислей будет неизменно гармоничным и нерешительным. АльфредСислей Пейзаж Импрессионизм _history

Уолтер Лэнгли "Утро вечера мудренее, но все же сердца разбиваются" (1894) Перед нами старуха, утешающая молодую женщину, оплакивающую рыбака, который так и не вернулся домой. При этом человеческая трагедия отчетливо контрастирует с абсолютным спокойствием, граничащим с равнодушием антуража, в который помещены герои. Название картины происходит от стихотворения английского поэта Альфреда Теннисона In Memoriam, один стих которого гласит: That loss is common would not make My own less bitter, rather more: Too common! Never morning wore To evening, but some heart did break.

(Хорст Янссен)Horst Janssen(1929-1995) - немецкий рисовальщик, гравер, постер-художник и иллюстратор. Он был плодовитым автором рисунков, гравюр, ксилографии, литографии и гравюр. Янссен был учеником Альфреда Махлау в Landeskunstschule Гамбурге.

"Зимняя гармония" 1890-е Джон Генри Твахтман В начале девяностых годов 19 века художник Джон Генри Твахман приобретает ферму неподалеку от городка Гринвич в Коннектикуте. Это позволяет ему совмещать жизнь в тихой сельской местности, о которой он давно мечтал, с преподавательской деятельностью в Нью-Йорке, куда от его владений было буквально рукой подать. Вскоре после переезда Твахман напишет в письме своему близкому товарищу и коллеге Уиру о том, что более всего его вдохновляет смена времен года, а в особенности – зима: «Теперь я отчетливо понимаю, насколько важно постоянно жить за городом, в каждое из времен года. Нам нужен снег, и как можно больше. Природа никогда не бывает настолько очаровывающей, как в моменты, когда идет снег. Вокруг стоит такая тишина, и вся земля, кажется, будто укутана покрывалом... Весь мир убаюкивается до полного безмолвия». Вместе с фермерскими угодьями Твахтману достается тихий пруд, окруженный деревцами. Художнику настолько полюбился каменистый ручей Хорснек, впадающий в этот водоем, что он становится частым героем картин Джона Генри. Запечатлевая один и тот же пейзаж в разные поры года, а иногда и в разные дни одного и того же сезона, он оттачивает мастерство в передаче едва уловимых изменений в природе, освещении, погоде. В отличие от работ его французских современников, зимние пейзажи Твахтмана часто монохромны, с приоритетом белого и лишь редкими вкраплениями цвета. Особенно в сравнении с куда более щедро расцвеченными зимними видами ортодоксальных европейских импрессионистов вроде Альфреда Сислея, Камиля Писсарро и Клода Моне. Живопись Твахтмана ограничена и в рамках тематики. Панорамным пейзажам он предпочитает крупный план. Насколько редко он пишет залитые солнцем ландшафты, настолько нечасто (проще сказать – никогда) привлекали его вечерние сумерки. Конек художника – зима во всех ее проявлениях: от почти полностью укрытых снегом бескрайних далей до живописания всех возможных стадий его таяния. Осеннее буйство красок едва вписывалось в его эстетику. «Зимняя гармония» – один из наиболее известных «портретов» облюбованного Твахтманом вида на свой пруд. Среди прочих он выделяется как раз нехарактерным для его снежных ландшафтов цветовым многообразием. В кои-то веки в ход идет практически вся палитра: одних только оттенков синего и лилового не счесть. Да еще желтизна жухлой травы, проступающей сквозь снег, и ржавые остатки листвы на деревцах, и намеки на оттенки зеленого в веточках хвои. Но на этом сходство с французскими импрессионистами заканчивается. В отличие от них, Твахтман работает не раздельными мазками, густо покрывающими полотно, не оставляя просветов, а применяет старую добрую лессировку, нанося почти сухие краски поверх первичной основы. Его кисть свободно порхает по холсту, так что основные оттенки и штрихи просвечивают сквозь прерывистую, неравномерную текстуру верхнего слоя. Это приближает его манеру к тонализму, создавая ощущение интимности и уюта, присущее картинам художника Уира и поздним работам пейзажиста Джорджа Иннесса. ДжонГенриТвахтман Пейзаж Импрессионизм _history

​​️РОСИЗО в Петроверигском переулке представил выставку-эссе Юрия Купера «Опыты». К выставке подготовлена серия мастер-классов, на которых участники смогут освоить основы станковой графики и провести собственные опыты с графическими материалами. ️Интересная трансляция от Музея современного искусства «Гараж»: «Не трогать, не слушать, не смотреть: возможен ли в будущем полностью мультисенсорный музей?» ️Библио-кухня — новый проект Библиотеки иностранной литературы, в котором от первого лица рассказывается о книжных сокровищах. В этому году отмечаем 100-летие «Иностранки» и 55 лет ее настоящему дому! ️В Сочи стартовал XV Зимний международный фестиваль искусств Юрия Башмета. ️Еврейский музей и центр толерантности представляет выставку «The Lonka Project. Человек под номером» (16+). Она станет частью международного фотопроекта о людях, переживших Холокост, и покажет более 60-ти портретных снимков. Более 300 фотографов из 30 стран приняли участие в проекте. «Мы являемся последним поколением, у которого есть исключительная возможность скрестить взгляды эпох и услышать личные воспоминания людей, переживших Холокост», — подчеркивают они. Фото: Еврейский музей и центр толерантности https://telegra.ph/file/d0f64c72cf750d8b7efe8.jpg

​​Картину Ловиса Коринта, похищенную нацистами, вернули владельцам спустя 80 лет Королевские музеи изящных искусств в Брюсселе вернули потомкам немецко-еврейской пары картину немецкого экспрессиониста Ловиса Коринта. Приблизительно 80 лет назад натюрморт «Цветы», написанный в 1913 году, был экспроприирован нацистами. После войны следователи не смогли найти первоначальных владельцев и передали работу музеям. Нынешняя реституция стала первой в истории Королевских музеев изящных искусств. Этот бельгийский институт объединяет шесть учреждений, в которых хранятся шедевры, охватывающие период от старых мастеров до Рене Магритта. «Цветы» принадлежали Густаву и Эмме Майер, которые бежали из Германии в 1938 году. Прежде они вели успешный бизнес во Франкфурте, а в их коллекцию входило 30 картин. В течение 14 месяцев 1938—1939 годов супруги находились в Брюсселе и оставили там собрание на хранение. В августе 1939 года — за несколько дней до начала войны — они добрались до Великобритании и поселились в Борнмуте. Больше своих картин они не видели. Густав Майер умер естественной смертью в 1940 году в возрасте примерно 80 лет. Его жена Эмма скончалась четыре года спустя. В 1942 году начал работать нацистский отряд по конфискации культурных ценностей, принадлежавших европейским евреям. Им руководил Альфред Розенберг, помощник Гитлера. К 1943 году вся коллекция Майеров в Брюсселе исчезла. Изюминкой собрания была картина Макса Либермана — одного из ведущих импрессионистов Германии — с изображением всадника на пляже. Супруги владели также рядом работ Коринта и других менее известных франкфуртских художников. Натюрморт — единственное полотно из коллекции, которое удалось идентифицировать. Адвокаты семьи обратились к музеям в 2016 году — через восемь лет после запуска онлайн-базы по поиску 29-ми произведений, которые могут быть в разных коллекциях. Девять правнуков пары, живущие в Великобритании, Южной Африке и США, ещё не решили, что делать с картиной. Церемония передачи прошла в новом выставочном зале, где представлены другие картины, переданные музеям в 1951 году. Их авторы — как старые мастера, так и художники XIX века, а владельцы либо не были идентифицированы, либо у кураторов возникают вопросы о том, как эти работы были приобретены. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/e8fcaf60839339049cd1c.jpg

Альфред Джейкоб Миллер (1810-1874) «Crow Indians Attacking a Buffalo with the Lance Near the Sweet Water River» бумага, акварель, гуашь, карандаш. 23х36 см Частное собрание альфред_джейкоб_миллер

Для Мизии Годебской даже в современном мире вряд ли можно подыскать правильное профессиональное амплуа. Она не создала ни одного художественного произведения, она творила шедевр из собственной жизни и вдохновляла самых ярких художников и писателей своего времени. Мизиа дружила с Тулуз-Лотреком, Дебюсси, Малларме, Ренуаром, Стравинским, Пикассо, без нее не состоялась бы премьера «Петрушки» - именно она помогла Дягилеву деньгами, когда постановка оказалась под угрозой. Когда Мизиа была женой Тоде Натансона, редактора художественного журнала La Revue blanche, часто именно она оказывалась консультантом редакции в выборе тем и персоналий. Она говорила на всех европейских языках и была самой близкой подругой Коко Шанель, в ее честь назван один из ароматов модного дома – Misia. Мизиа Годебска была замужем три раза и, к огромному разочарованию многих страстно влюбленных поклонников, никогда не заводила романов на стороне. В то время, когда Ренуар писал ее портрет, это была Мизиа Эдвардс. А вот для Альфреда Эдвардса, мужа Мизи, уже тогда профессиональное амплуа определялось точно: заводчик-мультимиллионер. Он владел добрым десятком предприятий и одним из первых начал добывать бокситы для изготовления нового металла с большим будущим – алюминия. «Чтобы добиться такой женщины и на ней жениться, он придумал следующий способ: каждый вечер приглашал на обед всех ее друзей. Чтобы не оставаться одной, она была вынуждена присоединяться к компании. Эдвардс усаживал ее по правую руку и всякий раз под салфеткой она обнаруживала футляр с бриллиантом большой цены», - вспоминал Ренуар и добавлял, что ни одна женщина против такого не устояла бы. Для Огюста Ренуара, тогда уже прикованного к инвалидному креслу, в доме Мизи и Альфреда построили лифт, чтобы художник мог подниматься в комнату хозяйки для сеансов позирования. Когда работа была окончена, Мизиа выдала Огюсту пустой чек и попросила самостоятельно оценить картину. Ренуар, на взгляд мадам Эдвардс (фамилию Серт она получит от своего следующего мужа), оказался слишком скромен в оценке своего произведения. Для художника это было время, когда он заговорил на своем живописном языке, когда стал знаменит и наконец-то мог не заботиться о деньгах. Этот поздний период искусствоведы называют «красным» - Ренуар не боится ярких, страстных цветов и мастерски создает сложные колористические решения. Его палитра становится предельно лаконичной. «Бедными средствами богатый результат» - ставит художник перед собой головоломную задачу и блестяще с ней справляется. Трудно поверить, что в этом году Огюст уже не смог жонглировать и заменил эту зарядку для больных, изуродованных ревматизмом рук более простой – подбрасыванием поленца. Скоро он не сможет держать в руках и его. ПьерОгюстРенуар Портрет Импрессионизм _history

"Мария Тальони в балете «Зефир и Флора» Шарля Луи Дидло" 1831 г. Альфред Эдвард Шалон _history