Друзья, хочу рассказать вам о чудесном проекте моих друзей: Мусорная лавина...

​​Наши друзья организовывают выставку «Переменное напряжение» Дата проведения: 25.02.21-11.03.21 Открытие: 25.02.21 четверг в 19.00 С 25 февраля по 11 марта в пространстве самоорганизованного сообщества «Галерея 22» в Электрических мастерских пройдет выставка «Переменное напряжение». За этим названием скрывается не выставка электротехнического оборудования, а рассуждения о различных видах напряжения, с которыми в наше непростое время сталкивается человек, а именно психологическим, социальным, визуальным, эстетическим. Участники выставки:  Байдаков Константин (Северодвинск), Гришечкина Инна (Санкт-Петербург), Гулякина Ирина (Москва), Журавлева Вика (Воронеж), Имасс Тома (Москва), Коновалов Роман (Москва), Лазарева Ирина (Москва), Марковская Анастасия (Москва), Мора Валентин (Москва), Мунтян Артем (Нижневартовск), Шабалина Анастасия (Москва), Шолохова Елена (Москва). Идейный вдохновитель: Митерева Анна. Выставка открыта для посещения с 17 до 21 в ПТ, СБ, ВС. В остальные дни недели по предварительной записи в инстаграм https://instagram.com/22gallery.art?igshid=1atdy7mf87nvj Адрес: Москва, Электрический пер. д.3/10 стр. 3, 2 этаж, дверь слева от Ленина. Каналы 22 в соцсетях: телеграмм t.me/gallery22art и инстаграмм https://instagram.com/22gallery.art?igshid=1atdy7mf87nvj Организатор: http://22gallery.art/ https://telegra.ph/file/a57d5a755665b7af8e3c3.jpg

​​The Humboldt Forum is a place for culture and science, for exchange and debate. Хочу рассказать Вам о замечательном проекте — Форум Гумбольдта в Берлине. Новый музейно-выставочный комплекс Берлина назван в честь знаменитых братьев учёных Александра и Вильгельма фон Гумбольдт.   Что нам важно знать? Историю его архитектуры.   Архитектурная и концептуальная идея — соединить историю прошлого и современности немецкой культуры. Форум строился на месте Берлинского дворца, который был поврежден во время Второй мировой войны. В 1970-х на его месте возвели Дворец республики — символ ГДР. Не так давно его снесли, чтобы снова реконструировать дыхание Пруссии — Берлинский дворец и основать Форум науки и культуры.   У Форум Гумбольта грандиозные планы: выставочные проекты, концерты, научные проекты, культурые мероприятия, кинопроекты. Я даже хочу Вам сказать, что наверняка к ним можно попробовать попасть в команду! Обновляются вакансии здесь.   Если поедете в Берлин, обязательно познакомьтесь с проектом, о котором говорит вся немецкая арт-среда. Пока границы закрыты, можно пройти виртуальный тур.   Фото: Humboldt Forum https://telegra.ph/file/f0fd2d93faed97a74e0d3.jpg

Меня периодически накрывает огромной радостью от того, насколько неисчерпаема и огромна тема, которой я, маленький дилетант, так страстно увлеклась много лет назад. И сколько удивительных тропинок открывается от истории искусства во все стороны. В общем, я собрала порядка полутора сотен картин, фотографий и коллажей для нашего следующего видео о сюрреализме и уже готовлю сценарий следующего, про Передвижников, узнавая новые имена и читая удивительные истории. Вот, например, хочу вам про Эмилию Яковлевну Шанкс немного рассказать. Эмилия Шанкс - одна из двух первых женщин, принятых в товарищество Передвижников (второй была Антонина Леонардовна Ржевская). Это было уже второе поколение передвижников, и вокруг их принятия велись споры. Но не из-за того, что они женщины, а из-за того, что уже совсем взрослые мастера первой волны, например, Григорий Григорьевич Мясоедов, были решительно против новых западных веяний в искусстве товарищества. Ну, и правда по духу картины Шанкс напоминают то ли палитрой, то ли настроением французскую импрессионистку Берту Моризо, родившуюся на 16 лет раньше Эмилии Шанкс. И даже если не Моризо лично, то все равно в ее работах отчетливо видно влияние импрессионизма, а иногда даже и Уистлера. Эмилия Шанкс была художницей британско-русской, потому что родители ее были английскими предпринимателями, перебравшимися в Москву. Тут они держали один из самых модных и дорогих магазинов ювелирных украшений города прямо на Кузнецком мосту. В доме Шанксов в чести было изучение искусств и всех детей, которых было аж восемь человек, учили живописи и музыке на дому. В результате двое из них - Эмилия и ее младшая сестра Мария, стали профессиональными художницами. Кстати, Мария прославилась как иллюстратор, специализировавшийся на картинках к романам Льва Толстого, а потом оказалось, что и старшая сестра Эмилии Луиза тоже фанатка Толстого и она вместе с мужем сделала лучшие (ну, для своего времени, сейчас не знаю как там оно) переводы романов Льва Николаевича на английский. Сестры дружили со старшей дочерью Толстого Татьяной и частенько гостили друг у друга. Так вот, к Эмилии вернемся. В 25 лет она стала вольнослушательницей в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и попала там в мастерскую Поленова с которым после дружила всю почти жизнь. Там она брала классы и у Маковского и у Прянишникова. В 1890 году художница получила большую серебряную медаль за картину “Письмо няни”, после заимела еще и настоящее официальное звание художницы, а еще через год ее позвали к себе Передвижни по чуть-чуть с ними выставляться. Три года подряд она то одну, то другую картину отправляла на передвижные выставки и каждый раз их не только примечали то меценаты, то вообще лично императрица Александра Федоровна, но еще и неизменно покупали за много денег, поэтому в 1894 году ее кандидатура попала в списки голосования на постоянное участие в товариществе. Голосов за нее в итоге было подано аж 15, больше, чем за Валентина Серова, любимца самого Репина. Примерно в то же время Эмилия увлеклась фотографией. Как и в живописи, ее больше всего интересовал быт, люди и, конечно дети - вы вообще сейчас увидите, что у нее нет ни одной картины без детей. Накануне Первой мировой войны почти вся семья Шанксов вернулась на родину, в Лондон. Вроде бы, Эмилия и Мария очень хотели вернуться позже в Россию, но, конечно же, и их доходный бизнес и все имущество как-то потерялось в ходе переполоха революции, поэтому и ехать оказалось некуда. Английская академия художеств приняла Эмилию с распростертыми объятиями. Ну, там она и осталась, иногда выставлялась и умерла в 78 лет в 1936 году. Я вот страшно удивляюсь своей дремучести, но это имя и ее картины, честно говоря, я впервые увидала буквально дней десять назад. Почему же она потерялась, когда мы знаем буквально каждого передвижника по имени и в лицо? Из-за английскости, из-за пола, из-за детей на картинах? Вот не знаю, но думала неделю, прежде чем о ней написать и прям рада делиться.

"Дневная Грёза" Данте Габриэль Россетти, 1880 > Лондон, Музей Виктории и Альберта Почти каждая натурщица Россетти становилась его любовницей. Друзья художника между собой называли их "красотками Россетти". Но были в его жизни женщины, становившиеся не просто "эпизодами" и не только натурщицами, а музами. Их было три. Элизабет Сиддал стала первой серьезной любовью художника, она послужила моделью для самых романтичных и возвышенных картин. С нее живописец писал Беатриче – бессмертную возлюбленную Данте. Кроме того, он написал бесконечное множество портретов Элизабет. Особую роль в судьбе Россетти сыграла Фанни Корнфорт – бывшая проститутка. Она была полной противоположностью Элизабет. Чувственная, и даже несколько вульгарная, Фанни внесла в творчество Россетти элемент "приземленности". Последней большой любовью Россетти стала Джейн Моррис. В ее образе для него слились обе любви – земная и небесная. Её портрет "Дневная Грёза", относится к наиболее выразительным портретам, когда-либо созданным Россетти.

"Мистер и миссис Кларк и Перси" Дэвид Хокни, 1971 > Лондон, Тейт На картине изображены друзья художника – Осси Кларк и Селия Биртуэлл, у которых он был свидетелем на свадьбе. У них жили два кота – Перси и Бланш, но на коленях Осси сидит именно Бланш. Художник посчитал, что для названия больше подойдёт имя Перси. При написании Хокни опирался на «Портрет четы Арнольфини» Яна ван Эйка. Но если у Эйка главный муж, то Хокни главной изобразил жену. Она стоит в полный рост, возвышаясь над мужем и как бы давя на него. Ещё одним символом у «Арнольфини» Эйк сделал собаку, символ верности и преданности. Хокни же усадил на свою картину изящную белую кошку, которая издавна символизирует лукавство и измену. И это не случайно – Осси изменял своей жене и даже не скрывал этого. Сама Селия была верна мужу, о чём говорят белые лилии возле неё. Жизнь Осси скатилась под откос, что привело к смерти в 1996 году. А вот его жена – до сих пор преуспевающий дизайнер.

Друзья, Osnova gallery ищет ассистента. Отличная возможность начать карьеру в арте. Я стажировалась в ГЦСИ студенткой и могу сказать, что это было самым лучшим стартом! Внимательно изучите условия! Золотое правило: Не только Вас выбирают, но и Вы выбираете! https://www.instagram.com/p/CLyg7srFLDD/?igshid=62fwoxw3itpq

"Серый мерин" 2003 г. Люсьен Фрейд Частная коллекция. «Серый мерин» - одна из поздних работ Люсьена Фрейда, которая затесалась между стройными рядами обнаженных человеческих тел, кажется, по какому-то недоразумению. При первом взгляде на это полотно даже сложно поверить, что оно принадлежит кисти того самого Фрейда, который на своих полотнах снимает с моделей оболочку за оболочкой, не оставляя в конце концов даже тела – одну лишь сердцевину. И только когда возникает безотчетное желание прикоснуться к изображению (удивительная особенность, объединяющая большинство работ художника), все сомнения отпадают – это и в самом деле Фрейд. В отличие от людей, по отношению к которым художник в своих работах, суждениях и определениях часто бывал довольно безжалостен, к животным он всю жизнь относился особенно трепетно и нежно. Что, впрочем, неудивительно, ведь в определенный период жизни Фрейда животные были его единственными друзьями. Когда семья Фрейда переехала из Германии в Англию, мальчик на долгое время замкнулся в себе. Люсьен плохо знал английский язык, из-за чего его дразнили сверстники, и тогда он стал искать утешения в общении с природой. С тех пор лошади и собаки окружали художника всю жизнь. Он часто укладывал своих собак рядом со спящими обнаженными натурщиками, создавая на картинах неуловимую ауру безмятежности и полного доверия. Когда Люсьен увлекся живописью, родители будущего художника восприняли это с большим энтузиазмом. Настолько большим, вспоминал потом Фрейд, что он даже стал подумывать о том, чтобы отказаться от карьеры художника и стать жокеем или ветеринаром. И, несмотря на то, что живопись все же взяла верх, лошади навсегда остались едва ли не самой сильной его любовью. В 60-х годах Фрейд каждую свободную минуту проводил на скачках, а позже часто бывал в конюшнях Дворцовой кавалерии, рисуя королевских скакунов. ЛюсьенФрейд Анимализм Натурализм _history

​​Кидаюсь драгоценными камнями сегодня: Не так давно я рассказывала, что встречалась с морскими археологами и осталась сильно впечатлена их работой. Севастопольский Государственный Университет запустил целый курс по морской археологии на прекрасной платформе «Открытый университет»! Записывайтесь, друзья! https://telegra.ph/file/d268f488b8cfc6e421754.jpg

СОВЕТ на всю жизнь: читать книгу целиком, если это не художка — вовсе необязательно. Одинаковые мысли часто размазываются на сотни страниц, хотя суть можно уместить в десять. Мои друзья из канала В контексте прочитали за вас лучшие книги по саморазвитию, психологии и экономике — и взяли из них самые важные идеи. Каждая книга займет не больше получаса. А если сомневаетесь — на канале вам расскажут, кому стоит обратить внимание на произведение, и почему. Сохраняйте и читайте с умом. Лучше уже не будет:

"Автопортрет" 1873 г. Камиль Писсарро Музей д’Орсе, Париж. Первый в истории мировой живописи художник-еврей*, немного испанец, немного доминиканец, он все же известен как французский художник-импрессионист. Его искренне любили и уважали все друзья-художники и литераторы, независимо от темперамента и художественных принципов. Он обладал завидным внутренним стержнем, особой силой духа и характера, и, должно быть, золотой тенью – звездами импрессионизма стали те, кто работал рядом с ним и кого он перезнакомил друг с другом. Этот автопортрет написан в то время, когда Писсарро открывает французам Сезанна. Приглашает молодого художника, которого никто не воспринимает всерьез, к себе в дом, настойчиво рекомендует включить его работы в экспозицию выставок импрессионистов, дает Полю уроки, которые тот не забудет никогда. Для обоих художников это было время перемены стиля и взаимного обогащения художественными идеями. Писсарро учится по-сезанновски моделировать объем цветом и прорабатывать композицию, а Сезанн наконец-то впускает свет в свою палитру и избавляется от черного цвета. Свой автопортрет Писсарро пишет так же, как если бы это был холм в Понтуазе или уходящая вдаль дорога в Лювесьенне. Не водную гладь и не колышущиеся деревья, которые меняют форму от порывов ветра, а некую непоколебимую основательность, чье настроение меняется, а суть неизменна. Здесь та же неуловимая игра солнечного света, те же короткие мазки и ощущение живого мира. При этом нужно понимать, что Писсарро в 1873 году всего 43 года, война уже позади, а первая выставка импрессионистов состоится только через год. Это время надежд и дерзких экспериментов, время, когда старые художественные принципы и стандарты трещат по швам. А Писсарро… Он всегда был мудрым старцем, холмом, скалой и дорогой. *У евреев существует запрет на изображение визуальных образов: «не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли», вторая заповедь. В синагогах не встретишь фресок или скульптур. Британский искусствовед Вальдемар Янушчак считает, что до Писсарро никто из евреев этот запрет не нарушал, а потому до него не было художников-евреев. КамильПиссарро Импрессионизм _history

Неловкая ситуация В 1884 году искусствовед Адриан Прахов пригласил никому не известного молодого Михаила Врубеля в Киев для оформления иконостаса Кирилловской церкви. Неловкость ситуации заключается в том, что когда художник представил публике свою работу, Дева-Мария походила не на Богоматерь, а на Эмилию Прахову – жену заказчика. Младенец же имел лик Оленьки Праховой – их младшей дочери. Именно Ольга Прахова, по указу матери в дальнейшем уничтожит все письма Врубеля к Эмилии. Поэтому достоверных свидетельств романа 28-летнего Врубеля и 35-летней Эмилии не сохранилось. Нет никаких свидетельств о реакции Адриана Прахова (ну кроме того он отстранил Врубеля от росписи Владимирского собора в Киеве). Сохранились лишь письма художника друзьям, по которым мы можем улавливать суть происходящего. И икона, на которой Эмилия увековечена в образе Богоматери. Кроме того, именно Эмилия Прахова пригласила Михаила Врубеля в театр на оперу «Демон», который затем станет едва ли не самым важным образом в его творчестве.

Погожий летний вечер. Просторная терраса с видом на Потсдам и его знаменитую гарнизонную церковь. На накрытом белой скатертью столе нехитрый ужин: хлеб, фрукты, вино. Вокруг стола расположились друзья-художники: три девушки и двое юношей, одетые в богемном стиле. Особенно бросается в глаза девушка, сидящая в центре: ее задумчивое лицо напоминает лик Христа. Молодые люди не веселятся и не беседуют с друг с другом. Каждый погружен в свои мысли, но видно, что им всем комфортно в этой компании. Картина, навевающая меланхолическое настроение, но совершенно не угнетающая, называется «Вечер над Потсдамом, или Сад на крыше».   Эта знаковая работа точно отражает эмоциональный настрой той эпохи, будущее которой, как и Потсдам на картине, лежало в дымке, и уже возникло тревожное предчувствие грядущих перемен к худшему. Полотно «Вечер над Потсдамом» создано в 1930 году и считается центральным произведением в творчестве Лотте Лазерштайн - яркой немецкой художницы еврейского происхождения, принадлежавшей к замечательному поколению живописцев, с именами которых был связан расцвет искусства эпохи Веймарской республики. Правда, имя самой Лазерштайн, которая после прихода к власти в Германии национал-социалистов была вынуждена бежать из страны, на несколько десятилетий было незаслуженно предано забвению. Художницу вновь "открыли" лишь в конце 1980-х годов.

Хочу порекомендовать авторский канал моей хорошей знакомой про моду. Если вас интересует покупка брендовых оригинальных вещей за адекватную цену, посмотрите канал . Эстетика 90-х и 00-х, винтаж и подборки классных вещей с ресейл платформ, о которых вы никогда не слышали. В общем, загляните в

Вчера дочитала довольно откровенную книгу Пегги Гуггенхайм «Исповедь одержимой искусством» от издательства «Гараж». Очень любопытно было проследить за историей жизни Пегги во всех деталях, и как она пришла к тому, что собрала лучшую коллекцию современного искусства и открыла галереи в Лондоне, Нью-Йорке и музей в Италии. Хочу одному из вас выслать почтой эту книжечку. Напишите под этим постом, какая работа вам больше всего понравилась на этом канале и чем)) Вышлю книгу через неделю самому лучшему, интересному и классному ответу!

"Не верится, что время так быстро пролетело! Хочется верить (а что еще остается в 58), что утром я проснусь и мне снова исполнится 18. Я тогда взгляну в зеркало и увижу там юную, красивую, полную сил и желания изменить этот мир девочку, по которой очень тоскую, по которой сняться мне сны. Не грусти, скажет мне сын, радуйся, скажут мне близкие, не парься, скажут мне незнакомые люди, но от этого мне легче не станет! А ведь утром я проснусь на день старше, но это не страшно, когда понимаешь, что это нормально. Надеюсь, что в следующей жизни, мне будет всегда 18!" Друзья, эта художница пишет не менее прекрасные портреты, чем слова о самой себе. Загляните, полистайте - https://t.me/armine_art. Каждый портрет не просто рукописная копия, но холст наполненный жизнью, историей и любовью к искусству и своим моделям!

В Финляндии в конце девятнадцатого века случился самый настоящий золотой век искусства - это был период ухода от Российской империи и избавления от шведского влияния, поэтому появилась острая необходимость понять себя, разобраться со своей национальной идентичностью. Художники, писатели, композиторы обратились кто к сказкам и мифам, кто к народной жизни, кто к красотам северной природы. Вышло все у них очень хорошо - один только Аксели Галлен-Каллела чего стоит. Одновременно с этим произошла еще важная штука - появилась идея о важности образования для всех и, например, в Школу Финского Художественного общества (ныне это Академия изящных искусств) стали принимать женщин. А они как давай туда поступать, да еще и объединились в художественное сестринство. Вот про одну из представительниц первого поколения финских профессиональных художниц и расскажу. Там про каждую надо обязательно, но сегодня будет Элин Клеопатра Даниэльсон-Гамбоджи, финская реалистка с шведскими корнями. У нее на картинах очень много женщин - маленьких и больших, за работой и на отдыхе, в одиночестве, с друзьями или с детьми. Покуривают после завтрака, устраивают пикник на побережье, читают вслух, рубятся в картишки - целая энциклопедия всякой женской жизни. Конечно, она написала много прекрасных пейзажей, ей это хорошо давалось тоже, но портреты и жанровые сценки, на мой личный вкус, интереснее. Кстати, вот ее автопортреты какие хорошие - проницательный прямой взгляд, а будто рассмеется сейчас.

Теперь немножко про остальных бамбоччанти. В Италии в чести было искусство возвышенное и театральное, а бамбоччанти любили гротеск, темные стороны жизни и решительно не хотели писать персонажей не то что возвышенными, а даже просто красивыми. Взяли и скрестили хулиганско-наставительные сюжеты Питера Брейгеля Старшего с мрачноватыми последователями Караваджо и, пожалуй, сарказма еще добавили кое-где. Типичные герои их небольших картин или офортов - солдаты, бродяги, торговцы, фермеры и доярки, трактирщики, прачки или, как писал Сальватор Роза “негодяи, мошенники, карманники, бандиты, пьяницы, обжоры” - ну, то есть, как посмотреть. Бамоччанти критиковали представители официального искусства, называли их картины низостью и гадостью, призывали вернуться к изысканности и красоте заблудших художников. А вот покупатели и коллекционеры их гадостей очень быстро нашлись и жанр приобрел огромную популярность - и ван Лар и его друзья устанавливали довольно высокие цены на свои картины, но их раскупали, переправляли по всей Европе и особенно ценили на их родине, в Нидерландах. Считается, что эта группировка повлияла на Веласкеса, которые любил писать сценки из темных трактиров в ранние годы, что любитель нравоучительных бытовых серий Хогарт тоже насмотрелся, Гойя даже вроде что-то имел в личной коллекции, а еще что к камерным и иногда двусмысленным сценкам бамбочатти обращались после многие художники рококо. Но тут же тоже интересно, раз мы говорим о группе голландских художников, то стоит иметь в виду, что они не так просты чтоб быть обыкновенными реалистами, которые просто запечатлевают неприглядный окружающий мир как он есть ради анекдота. Вы же помните, что как раз голландцы даже в натюрморте с тыквой и букетом цветов зашифровывали сложные аллегории. Так и тут все было. Простые предметы и вульгарные сценки должны побудить нас, зрителей, к сложным размышлениям. Трюк такой. Особенно тут важно, что работают художники именно в Риме, поэтому то там то тут намекнут на то, в каких величественных пейзажах, да с каким прошлым, разворачиваются все эти мелкие житейские происшествия. В общем, рассматриваем и ищем глубокий смысл.

Автопортрет-гротеск 1889 Поль Гоген Национальная галерея искусств, Вашингтон Гоген на протяжении жизни неоднократно исполнял собственные портреты. На них он изображен задумчивым и замкнутым в себе. Иной настрой, иронию несет этот автопортрет. Он написан в маленькой деревне в Ле Пудальдю, где художник остановился с друзьями. Хозяин гостиницы попросил их расписать стены и мебель. На дубовой двери шкафа мастер и написал свой наполненный известными всем символами «Автопортрет-гротеск». Он условно разделил произведение на две лишенные оттенков цветовые зоны - красную, означающую любовь и страсть, и желтую, намекающую на божественное сияние небесных сил. Нимб над головой художника означает, что он - святой, но висящие яблоки и змейка - символы его искушения. Живописец стоит на распутье: что выбрать - порок или добродетель? Но ухмылка на его лице явно говорит о выборе мастера. Что подтверждает его биография.

"Двенадцать подсолнухов в вазе" Август 1888 г. Винсент Ван Гог Новая пинакотека, Мюнхен. Первый год жизни в Арле стал для Винсента годом желтого цвета. Ван Гог поселился в знаменитом «Желтом доме» (который, к сожалению, был полностью разрушен во время Второй Мировой войны), единственном месте, которое он считал по-настоящему своим домом. Он писал золотые пшеничные поля, залитые солнцем улицы. Желтыми на его картинах были цветы, овощи и посуда, даже небо и лица людей. Но особенно Винсента завораживали безграничные поля подсолнухов, которые в Арле и цветком-то не считали, выращивая их для производства масла. Осенью Ван Гог с нетерпением ожидал приезда Поля Гогена, который согласился жить вместе с ним. Винсент считал, что это положит начало созданию коммуны художников, о которой он так мечтал. Однако вряд ли он знал, что Гоген поселился в «Желтом доме» в обмен на материальную помощь, обещанную Тео. Со всеми остальными друзьями-художниками Винсент в разное время умудрился рассориться, так что никто из них на его приглашение не ответил. Гоген проживет вместе с Ван Гогом лишь три месяца и фактически сбежит из Арля после печально известной истории с ухом. Но все это будет после. А пока Винсент полон надежд и ожиданий и хочет устроить гостю достойный прием. Он собирался повесить на стены комнаты Гогена (которая, к слову, была крошечной) 12 полотен с изображением подсолнухов. Неизвестно, успел ли Ван Гог в полной мере осуществить задуманное (известны только четыре оригинальные картины с подсолнухами этого периода и их поздние авторские копии), и хватило ли ему места, но в любом случае, впервые переступив порог своей комнаты, Гоген увидел весьма психоделическую картинку. Душевного порыва коллеги он не оценил и просто снял все подсолнухи со стен. Винсента это, похоже, не слишком обеспокоило, и на его любовь к солнечным цветам никак не повлияло. Он сделал несколько копий «Пятнадцати подсолнухов» и, что называется, легким движением руки превратил этот цветок в один из самых знаменитых живописных образов. Гоген, кстати, позже изобразил Ван Гога за работой – естественно, рисующим подсолнухи. ВанГог Натюрморт Постимпрессионизм _history

THE ART NEWSPAPER RUSSIA, одно из самых авторитетных мировых изданий об искусстве теперь и в Telegram Все самые актуальные новости из мира искусств, статьи, интервью будем публиковать здесь. Для подписчиков нашего телеграм-канала, будем разыгрывать ценные призы или приглашения на открытие выставок, пресс-показы. Оставайтесь с нами, делитесь с друзьями. Будьте в курсе самых значимых мировых новостей! Команда

"Мариана" 1851 г. Джон Эверетт Милле Тейт Британия, Лондон. Английский доктор Уильям Эктон в книге «Функции и расстройства репродуктивных органов» заявлял, что женщина по природе своей не может испытывать сексуального влечения. Ее естественные потребности – заботиться о детях и доме, и если бы муж не выказывал желания близости, она и не стремилась бы к ней. Сексуальные отношения для женщины – вынужденная необходимость, которая позволяет сделать мужчину счастливым. Доктора Эктона считали вольнодумцем и либералом, потому что он в принципе заговорил о сексуальности, проституции и вопросах полов. И его мнение в викторианской Англии разделяли многие. Художники-прерафаэлиты начали писать женщин так, что утверждение доктора Эктона уже не казалось таким очевидным. В самых неожиданных состояниях и ситуациях за их усталостью, задумчивостью, испугом, печалью, даже за предсмертным вздохом скрывается страсть и невольная соблазнительность жестов. Пока еще жертвы и мученицы собственных желаний, женщины прерафаэлитов получают разрешение их ощущать. Когда в 1851 году на выставке Академии художеств Джон Эверетт Милле представил картину «Мариана», к ней крепилась табличка с четверостишием из одноименного стихотворения Альфреда Теннисона: Как жизнь пуста! — она сказала. — Он не придет и впредь. А я устала, так устала, Уж лучше умереть! Мариана – героиня пьесы Шекспира «Мера за меру», ее отверг жених после того, как девушка лишилась приданого, а вместе с ним и любимого брата. Она поселилась в полном одиночестве в фермерском доме, окруженном рвом. Ее дни похожи один на другой: шуршат мыши и чирикают воробьи, ночь сменяет день, все вокруг поросло мхом и медленно погружается в запустенье. Но предательство жениха и невозможность быть с ним рядом только добавили силы чувствам Марианы: «его несправедливая жестокость, вместо того чтобы угасить страсть, сделала ее, как препятствие в потоке, еще более бурной и необузданной». Милле пишет обманутую девушку здесь, в уединении, в тишине, в ожидании, в мольбе о смерти вместо такой жизни. Она оторвалась от вышивки, чтобы размять спину, но этот простой жест исполнен страсти. Да только слепой не увидел бы в нем ежесекундное, изматывающее, напряженное, нерастраченное желание. Милле, как и его друзья-прерафаэлиты, выбирал литературные сюжеты, чтобы говорить о современности. Эти трое изрядно встряхнули викторианское общество, затянутое, как в жесткий корсет, в свод правил и приличий. В буквальном смысле, кстати, корсеты тоже начали трещать по швам: на картинах прерафаэлитов женщины появляются вовсе без этой детали гардероба и с распущенными волосами – дресс-код, допустимый только в супружеской спальне, но уж точно не в залах Королевской академии. Его Мариана вглядывается в пейзаж за окном – и там запросто могло бы оказаться унылое английское осеннее поле. Пустой, безлюдный, равнодушный мир – бессменная, лишенная примет времени декорация к женскому страданию. Мариана страдает не только от внешней жестокости, но скорее от внутренней потребности быть любимой, от жара, который распаляется тем сильней, чем безнадежней становится ее положение. Прерафаэлиты вернули женщине способность чувствовать, испытывать сексуальные желания, быть главной участницей собственной жизни и главным распорядителем собственного тела. Это не та женщина, о которой писал доктор Эктон. Эта женщина жаждет любви и близости и готова добиваться своего. На одной из таких женщин вскорости Джон Эверетт Милле женится. И кто знает, решилась бы Эффи Рёскин на скандальный развод с первым мужем ради любви к Милле, если бы он не был тем самым художником, который пишет женщин без корсетов и с распущенными волосами. ДжонМилле _history

удожник Эугенио Эдуардо Дзампиги (Eugenio Eduardo Zampighi) родился в октябре 1859 года в Модене (Италия). Живописью увлёкся в раннем детстве и в возрасте 13 лет поступил в Академию Дизайна. В начале 1884 года Eugenio Eduardo Zampighi перебрался во Флоренцию, где начала писать жанровые картины о жизни простых итальянцев. Главными героями его картин стали хорошие знакомые и друзья, а потом и просто прохожие на улицах. Художник старался показать красоту повседневной жизни – с некоторой долей иронии, ярко и весело, с большим желанием поделиться радостью. Не удивительно, что очень скоро у творчества Эугенио Эдуардо Дзампиги появилось большое количество поклонников, а в последующем и последователей. Умер художник в 1944 году в городе Моранелло, а его картины сегодня можно увидеть в самых известных музеях мира.

Пока почти снято видео про Передвижников и пишется следующий текст про одну восхитительную художницу, мне приснилось, что меня поймали где-то хитрые люди начали пытать вопросами - много ли я вспомню художниц совершенно никуда не подглядывая. Проснулась по кругу имена вспоминая, вспомнила немало, даже жаль что никто никогда в здравом уме такого и не спросит. Зато вот вопрос - а сколько вы, мои дорогие друзья, их вспомните? Можно даже безо всяких временных рамок, но, давайте договоримся, и без подглядываний сильных. Кто пришел на ум - тех и пишите в комментарии. Пересчитаем, новых откроем. Повторяться можно! И картинки нести тоже! В качестве иллюстрации - картина Хелены Шерфбек будет.

Кокаиновый череп Голландский художник Диддо создал работу «Ecce Animal». Работа представляет собой скульптуру в форме черепа в натуральную величину. Скульптура полностью сделана из кокаина, смешанного с желатином. «Не нужно видеть в „Ecce Animal“ притчу о саморазрушении человека, к которому приводит употребление наркотиков. Идея — привлечь внимание к процессу мышления. Не хочу показаться занудой-интеллектуалом, но моя работа — слияние двух икон: черепа и кокаина, которая вызывает обсуждение о природе человека». Искусство или нет?

Рыбалка 1981 Баския Прославился как граффити-художник в Нью-Йорке, а затем, как неоэкспрессионист. С 1977 года, в 17 лет, Баския и его друг Al Diaz рисовали граффити на стенах зданий в Манхеттене, подписываясь SAMO или SAMO shit. А в декабре 1978 года в Village Voice опубликовала статью о них. Проект закончился эпитафией SAMO IS DEAD. В 1982 году Баския познакомился с Энди Уорхолом и они много работали вместе. С 1983 по 1985 года пара сделала работы, которые наложили виртуозные граффити Баскии на яркие поп-образы Уорхола. Они работали вместе, влияли на творчество друг друга. Их отношения продолжались до смерти Уорхола в 1987 году. С 1984 многие друзья Баския начинают отмечать его всё более странное поведение, вызванное приёмом наркотиков. Баския пристрастился к героину в годы жизни среди уличных художников Нью-Йорка. Баския умер от случайной передозировки наркотиков 12 августа 1988 года в своей студии на Грейт-Джонс-стрит. Ему было 27 лет.

"Аржантей" 1874 г. Эдуар Мане Музей изящных искусств, Турне. Знакомство Клода Моне и Эдуара Мане началось с очевидного недоразумения – путаницы с фамилиями. После открытия очередного Салона к Мане начали подходить знакомые и хвалить две его марины. Какие марины? Он не посылал на Салон никаких марин! Оказывается, что какой-то молодой нахал пользуется сходством фамилий, чтобы прославиться, мало того – еще и картины его имеют больший успех. Со временем обиды и претензии растворились в огромном взаимном уважении и восхищении. Летом 1874 года художники работали вместе на берегу Сены, в Аржантейе – и Мане как будто решил поиграть со своими друзьями в их импрессионизм. Но по своим правилам. Все импрессионистские находки он этим летом примерил и освоил: короткие отрывистые мазки, светлая палитра, пленэр и солнечный свет. И все равно остался самим собой. Он писал воду и пейзажи, самого Клода Моне, работающего в плавучей мастерской-лодке, но всегда отыскивал то, что интересовало его всегда: отношения мужчины и женщины и внутренние живописные законы произведения, которые не всегда совпадали с закономерностями природных цветов. Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», - считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», - захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени. «Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», - говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», никогда не повторяя себя вчерашнего. ЭдуарМане Импрессионизм _history

"У колыбели" 1872 г. Берта Моризо Музей д’Орсе, Париж. Французское общество второй половины XIX века оказалось самым изображаемым за всю историю живописи. Кажется, что в каждом уголке Парижа – начиная от оперного театра и заканчивая спальнями француженок – ежедневно сидел художник и вел летопись жизни своих современников. И без Берты Моризо эта летопись была бы неполной. Балерины, проститутки, прачки, рабочие, завсегдатаи баров и танцевальных площадок, купальщики, торговцы занимали мысли и полотна ее друзей художников-мужчин. Они уезжали в другие страны и покоряли стихии, чтобы отыскать новые образы. Они уходили на войну и заводили бурные романы, чтобы найти вдохновение. А Берте Моризо было достаточно наблюдать, чем живут ее родные и друзья. И чем ближе и роднее человек, тем глубже можно проникнуть в его сущность и тем больше вдохновенных мимолетностей он может подарить для новой картины. Писать для Берты Моризо – часть ежедневной жизни, как дышать или спать. Герои самой известной картины художницы «У колыбели» - ее сестра Эдма и новорожденная дочь Эдмы Бланш. С сестрой у Берты на всю жизнь осталась особая связь – они долгие годы работали в одной мастерской, дышали одним воздухом и вдохновлялись одними и теми же сюжетами. А еще мечтали посвятить всю свою жизнь живописи. Для Эдмы мечты остались мечтами – она вышла замуж и перестала писать, но сцены из ее семейной жизни стали самыми нежными, светлыми и щемящими в творчестве ее сестры Берты. Полотно «У колыбели» было представлено публике на первой выставке импрессионистов, которая состоялась в 1874 году и стала вызовом академическому Салону. И Берта Моризо была единственной женщиной из 30 художников, отважившихся бросить этот вызов. Благодаря традиционному сюжету и взрывоопасным соседям это полотно осталось практически незамеченным критиками и до 1930 года находилось в собственности семьи Эдмы Понтийон. Вместе с другими картинами наследники передали это полотно в дар Лувру, откуда оно перекочевало в Музей д`Орсэ. БертаМоризо Импрессионизм _history

"Прачка" 1886 г. Анри де Тулуз-Лотрек Частная коллекция. Тулуз-Лотреку было 23 года, когда он написал картину «Прачка». Юный и неуверенный в своих силах Анри еще учился в мастерской Фернана Кормона и ответственно следовал всем советам учителя. На утренних занятиях Кормон, вдохновленный последними археологическими находками, пытался увлечь учеников монументальными сценами из жизни первобытных людей, а завершая урок, советовал выходить на улицу и делать зарисовки прямо в гуще монмартрской повседневности. Внеклассные задания Кормона нравились Лотреку куда больше, чем академические штудии. Выполнять домашние задания было исключительно приятно – старшие друзья-художники щедро делились с новичком Лотреком списком отборнейших злачных мест и закоулков Монмартра, где жизнь просто кипела. Однажды, выходя из ресторанчика, Лотрек заметил худенькую девушку с огненно-рыжими волосами и не удержался: "Как хороша! Типичная ...! Вот бы написать ее!" Кармен Годен оказалась не ..., а простой работницей, смирной и скромной, а потом еще и ответственной натурщицей, моделью нескольких портретов кисти Лотрека. Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен. Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему. Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках. Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется… Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов. ТулузЛотрек Постимпрессионизм _history

"Портрет Франсуазы" 1946 г. Пабло Пикассо Музей Пикассо, Париж. Этот небольшой карандашный рисунок, выполненный Пабло Пикассо в 1946 году, – один из самых лирических и чувственных портретов Франсуазы Жило. И, пожалуй, самый реалистичный из них. Пикассо создал этот рисунок в самом начале их отношений, в период, исполненный нежности и искреннего обожания. Несколько лет спустя, когда союз с Франсуазой уже начнет трещать по швам, Пикассо будет безжалостно сминать и искажать черты ее лица на своих картинах, как это уже бывало с ее предшественницами. О Франсуазе Жило чаще всего говорят как о единственной возлюбленной Пикассо, которая нашла в себе силы уйти от него первой. Они встретились в Париже в 1943 году, когда художник еще жил с Дорой Маар. Франсуаза стала его «послевоенной» любовью, нервные и заряженные драмой отношения с Дорой окончились вместе с войной. Очень юная и очень живая Франсуаза стала для Пикассо воплощением новой жизни и новой надежды. На момент знакомства ей исполнился 21 год, он был на 40 лет старше. Некоторое время Пикассо и Жило обитали в Париже, но после войны он увез новую музу на юг Франции. Жениться на ней художник не мог, поскольку официально все еще состоял в браке с Ольгой Хохловой. Тем не менее, Франсуаза прожила с ним почти 10 лет и родила от него двоих детей – Клода и Палому. Хоть и недолго, но их семья была по-настоящему счастливой, а дети служили для обоих родителей мощным источником вдохновения. Счастливые времена, однако, довольно быстро закончились. Франсуазу все сильнее раздражали властность и деспотичность Пикассо. Он требовал от нее постоянного внимания, ревновал к друзьям и лишал Франсуазу возможности развивать собственный талант. При этом сам Пикассо оставался патологически неверным и проводил много времени с Мари-Терез Вальтер и их общей дочерью Майей. Их расставание было неизбежным, и именно тогда Пикассо показал себя с самой отвратительной стороны. Не в силах смириться с тем, что женщина посмела от него уйти, он опустошил их общий дом, прихватив с собой множество вещей Франсуазы, ее коллекцию книг, подаренные им рисунки, адресованные ей письма, в том числе и от Анри Матисса. Последним мстительным ударом Пикассо стало то, что он использовал все свое влияние, чтобы Франсуазу выгнали из ее галереи. К счастью, в отличие от других возлюбленных Пикассо, Франсуаза Жило не сломалась и не повредилась рассудком ни во время их совместной жизни, ни после разрыва. Более того, она жива до сих пор и ведет весьма насыщенную жизнь для своего почтенного возраста. Расставшись с Пикассо, Жило наконец смогла в полной мере раскрыться в своем творчестве и написала несколько книг (в том числе о своей жизни с Пикассо). В 1970 году она вышла замуж за вирусолога Джонаса Солка (изобретателя вакцины от полиомиелита) и счастливо прожила с ним 25 лет до самой его смерти. ПаблоПикассо Графика _history

Берта Моризо "У колыбели" (1872) Французское общество второй половины XIX века оказалось самым изображаемым за всю историю живописи. Кажется, что в каждом уголке Парижа – начиная от оперного театра и заканчивая спальнями француженок – ежедневно сидел художник и вел летопись жизни своих современников. И без Берты Моризо эта летопись была бы неполной. Балерины, проститутки, прачки, рабочие, завсегдатаи баров, торговцы занимали мысли и полотна художников-мужчин. А Берте было достаточно наблюдать, чем живут ее родные и друзья. И чем ближе и роднее человек, тем глубже можно проникнуть в его сущность. Герои картины - ее сестра Эдма и новорожденная дочь Эдмы Бланш. Полотно «У колыбели» было представлено публике на первой выставке импрессионистов, которая состоялась в 1874 году и стала вызовом академическому Салону. Моризо была единственной женщиной из 30 художников. Благодаря традиционному сюжету это полотно осталось практически незамеченным критиками.

Нумизмат 1904 Вильгельм Хаммерсхёй Национальный музей, Осло Датский художник, представитель символистского направления в живописи. Полотна Хаммерсхёя часто изображают домашние интерьеры. Работы его полны тишины, покоя и меланхолии. Изображения большей частью переданы серой, белой, зелёной или синей краской, а также оттенками этих цветов. Художник преклонялся перед творчеством американца Джеймса Мак-Нейла Уистлера. Мы готовы представить себе какой угодно скрытый смысл в работах художника. В чем их секрет? Самого Хаммерсхёя трудно назвать словоохотливым человеком. Его круг общения, как утверждают искусствоведы, ограничивался родственниками и ближайшими друзьями. Именно они и становились героями его полотен. Художник много путешествовал, видел картины современников-импрессионистов и постимпрессионистов, но оставался верен своему монохромному безмолвному миру. От начала карьеры и до конца в его картинах присутствует одна и та же логика и однородность.

​​️В 2021 году Республика Коми отмечает 100-летие своей государственности. Лесной массив Республики Коми включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО, как самый большой в Европе. Летом и осенью 2021 года Сыктывкар и другие города Коми ожидает беспрецедентное событие — международная биеннале современного искусства. Ее вдохновитель — Пьер-Кристиан Броше. Кстати, Пьер ведёт потрясающую телепрограмму «Моя любовь — Россия». Почитайте интересную статью от The Art Newspaper о прекраснейшем регионе России! ️Вышел исторический фильм-расследование о жертвах ГУЛАГа. ️Фонд «Синдром любви» запустил проект «Хочу на работу», который помогает людям с синдромом Дауна освоить новые навыки и подобрать работу по душе. YouTube канал Фонда «Синдром любви». ️В бывшем кинотеатре «Кунцево» появится центр с библиотекой, концертным залом и кафе. ️Музей Мунка в Осло откроется 22 октября серией выставок. Первой выставкой, открывающей обновленный музей, станет «Одиночество души», объединившая произведения Эдварда Мунка и Трейси Эмин. Когда пишу о Мунке, всегда упоминаю, что несмотря на абстрактный экзистенциализм, он был настоящим душкой. Фото: Эдвард Мунк, 1905, Голова к голове, выставка в LAC Lugano Arte e Cultura https://telegra.ph/file/f354ef89610c6088a8d78.jpg

Маслянистая гладь Темзы, темное небо в желтых искрах, дым над водой, за которым смутно угадываются очертания Челси. Это сновидческое полотно прекрасно характеризует творческий метод Уистлера, который считал, что предназначение живописи – не фиксировать реальность, а передавать впечатления от нее. В 1877 немногие разделяли его взгляды. Особенно разозлила «падающая ракета» Джона Рескина – художника, писателя, историка живописи и весьма авторитетного арт-критика. «Я много слышал о бесстыдстве и самомнении кокни, – писал Рескин в лондонской прессе. – Но не думал, что мне доведется увидеть, как самодовольный скоморох станет требовать двести гиней за то, что плеснул из горшка с краской в лицо публике». Уистлер не захотел мириться с публичной поркой и подал на Рескина иск за клевету. Когда адвокат Рескина спросил в суде, сколько времени Уистлер работал над картиной, тот ответил: «Два дня». «И за два дня работы вы хотите получить 200 гиней?!» - «Нет, - парировал Уистлер, - я хочу получить эту плату за знания, которые добывал всю свою жизнь». Суд признал Джона Рескина виновным в клевете. Однако вместо требуемых 1000 фунтов Уистлер получил символическую компенсацию в четверть пенса.

"Похищение Европы" 1910 г. Валентин Александрович Серов Государственная Третьяковская галерея, Москва. Наряду с «Идой Рубинштейн», «Похищение Европы» представляет блеск и славу «позднего» Серова. Серова-модерниста. Серова-«парижанина», переживающего непростой «роман» с Матиссом. Серова, ищущего новых горизонтов. Серова, все заметнее предпочитающего стилизацию психологической (и какой-либо еще) достоверности, а матовое благородство темперы – витальности масляных красок. Нетронутое «декадентским тленом», оно было принято современниками куда более сочувственно, чем многострадальная «Ида». Сплавив древний миф с модернистской традицией, Серов создал энергичный, стремительный, светлый по интонации шедевр. Изысканная простота линий, снайперски сдержанная палитра, ритм, драйв, порода, стать – кажется, это было написано быстрой, не ведающей сомнений кистью. Обманчивое ощущение. Серов работал над «Похищением Европы» три года, сделал как минимум шесть вариантов картины и, похоже, ни один из них не успел окончить. Идея «Похищения» созрела у него во время путешествия в Грецию, где он побывал вместе с Львом Бакстом в 1907 году. Друзья посетили Парфенон, отплыли на Крит, следуя примерно тем же маршрутом, что и принявший облик быка Зевс, пережили катарсис на руинах Кносского дворца. Казалось бы, здесь Серов увидел все, что могло ему потребоваться для работы – он даже видел повозку, запряженную парой белоснежных быков, которую тотчас зарисовал в свой походный альбом. Ничуть не бывало: греческие быки показались художнику недостаточно благородными и могучими. Он искал особь подходящих габаритов в Испании - превозмогая дурноту, ходил на корриду и все равно вернулся ни с чем. Удача улыбнулась ему в Италии: кто-то посоветовал Серову прокатиться в деревушку Орвиетто, славившуюся быками эпических пропорций. Теперь у Серова был Зевс, но не было Европы. Он повстречал ее в Париже, в мастерской знакомого художника Николая Досекина. После того как был решен вопрос с натурщицей, оставалось найти подходящее море. Когда-то в Домотканове Серов надумал писать картину «Русалка». Живописных прудов там было хоть отбавляй, а вот русалки – как назло – ему не встречались. Валентин Александрович перепробовал все: краснея, просил кузин взять его с собой «на купания», заставлял позировать в пруду мальчиков из местных крестьян и даже окунал в воду гипсовую голову Венеры – все напрасно, русалка так и осталась ненаписанной. Обладая нечеловеческой наблюдательностью, Серов никогда не полагался на воображение - его вдохновляла только натура. Так что волны для «Похищения Европы» он подсмотрел в Италии, а еще в Биаррице. Чтобы написать море – условное символичное море, которое только ленивый не сравнивал с горностаевой королевской мантией – ему было нужно, чтобы за окнами ревел Атлантический океан. Греческие впечатления. Итальянский бык. Парижская натурщица. Над всем этим художник работал на своей даче в Финляндии. В 1910 он сделал то, что в полной мере не удавалось ни испанскому королю Карлу V, ни Европейскому совету. Серов не похищал Европу, подобно Зевсу. Он собрал ее по кусочкам и сложил в единую величественную, радующую сердце и глаз картину. ВалентинСеров МифологическаяСцена Модерн _history

"Завтрак на траве" 1865 г. Клод Моне ГМИИ имени А. С. Пушкина. В 1865 году Клод Моне решил писать огромную картину - 4 на 6 метров. Фигуры людей на ней должны превосходить средний человеческий рост вдвое. В лесу Фонт... он делает много этюдных зарисовок, для которых просит позировать друзей, и вскоре набрасывает предварительный вариант - именно этот пробный вариант сейчас хранится в музее Пушкина в Москве. И название будущей работы, и ее общий замысел - это дань уважения другому «Завтраку на траве», картине Эдуара Мане, которая двумя годами ранее была представлена в знаменитом Салоне отверженных и вызвала бурю негодования критиков, салонных судей и посетителей. На Клода Моне, ученика частной студии, она произвела тогда грандиозное впечатление - и сейчас он готов объявить Мане о своем восхищении и совершить что-то настолько же невероятное. Он не собирается возмущать публику обнаженными женщинами, как это сделал Мане, он хочет писать яркие солнечные пятна и контрастные глубокие тени на одежде и на лицах, на траве и белом покрывале. Трудно представить, где и как юный художник хранил огромное полотно во время работы над ним. Зато он подробно рассказывал позже, как при своем росте в 165 сантиметров ухитрялся доставать до его верхней части. Моне вырыл глубокий длинный ров, опускал в него картину - и сам оказывался на нужном уровне. Этой работой Моне одержим, он пишет друзьям, что не может больше ни о чем думать, что сойдет с ума, если не доведет дело до конца. Эта работа отнимает все силы и, если честно, обходится совсем не дешево. Сегодня воссоздать общий вид готового «Завтрака на траве» можно только по этому предварительному наброску. Окончательный вариант не сохранился, вернее, сохранился изрядно потрепанным, побывав в нескольких передрягах. Моне полжизни был в долгах - он сбегал среди ночи из арендованной квартиры, когда не мог расплатиться с хозяином, он делил долгое время мастерскую с Фредериком Базилем и с Огюстом Ренуаром, он ссорился с владельцами гостиниц и давал обещания. А однажды, оставшись без гроша в кармане, он свернул свой огромный «Завтрак на траве» и оставил хозяину квартиры в качестве залога. Деньги у Моне появятся не скоро - и он вернется за картиной много лет спустя. Все это время она пролежала свернутая в рулон в сыром подвале - и в некоторых местах начала подгнивать. Картину пришлось разрезать на куски - и спасти удалось только три неповрежденных фрагмента. Но и из этих трех фрагментов до музейных стен добрались только два - сегодня они находятся в музее д’Орсе. Каждый - в отдельной раме. Третий фрагмент потерялся. От предварительного, но вполне самостоятельного и завершенного, варианта огромная итоговая картина немного отличалась. Моне переодел девушку слева из белого платья в серо-красное и заменил центральную фигуру сидящего юноши на другую. Новый участник «Завтрака на траве», веселый, крупный бородач, очень похож на художника Гюстава Курбе. С Курбе, тогда уже шумно знаменитым и признанным мастером, Клод Моне познакомился как раз во время работы над «Завтраком». Картину Курбе, по одним воспоминаниям, восторженно повалил, по другим - одобрил, но порекомендовал немного доработать. Как бы то ни было, Моне уже не собирается отправлять «Завтрак» в Салон, он решительно настроен покорить судей новым портретом дамы в зеленом платье. КлодМоне Импрессионизм _history

Пьер Сюблейра "Навьюченное седло" (1727) Эрмитаж Картина, написанная по мотивам басни Лафонтена, изображает художника, который безумно ревновал свою жену. Ревнивец настолько боялся измены жены, что пытался сдержать ее пыл теми методами, что были ему доступны как художнику: перед отъездом он рисует осла на интимном месте у жены, наивно полагая, что картинка непременно сотрется во время любовных игр, если благоверная надумает ему изменить. Осел не спас несчастного художника от звания рогоносца, ведь у него были друзья – тоже художники. Один из которых «стер» осла, но взамен нарисовал нового. Выдала изменщиков деталь – любовник на осле пририсовал седло. Увидев навьюченное на ишака седло, мужу-рогоносцу оставалось признать ослом себя.

Обычные очки. История произошла в 2016 году. 17-летний Тиджей Кайтан с друзьями посетил музей современного искусства SFMoMA в Сан-Франциско, чтобы немного "вдохнуть" искусства в себя. Как говорит сам Тиджей: “По первому прибытию мы были очень впечатлены произведениями искусства и картинами, представленными в огромном музее. Однако не все "искусство" стало удивительным для некоторых из нас. Мы наткнулись на чучело в сером одеяле, и задумались - действительно ли это является искусством?” Тогда Тиджей решил провести эксперимент, он поставил на пол очки и стал наблюдать за реакцией людей. Большинство посетителей музея заинтересовались, некоторые из них фотографировали очки, думая, что в инсталляции есть смысл. Тот же фокус он провернул и с кепкой.

Венера и Адонис 1611 Рубенс Эрмитаж, Питер Картина иллюстрирует сюжет из «Метаморфоз» Публия Овидия Назона: Венера влюбилась в юного охотника Адониса и объясняется ему в любви: Молвит: «Скажу, подивись чудовищ провинности давней. От непривычных трудов я, однако, устала, и кстати Ласково тенью своей приглашает нас тополь соседний; Ложе нам стелет трава. Прилечь хочу я с тобою Здесь, на земле!» И легла, к траве и к нему прижимаясь. И, прислонившись к нему, на груди головою покоясь, Молвила так, — а слова поцелуями перемежала При исследовании картины в мастерских Эрмитажа были выявлены исправления ступней ног Венеры и Адониса, а также заметно, что и профиль Венеры тоже переписывали. Ряд исследователей отмечали, что Рубенс был не единственным автором картины. Кисти Рубенса принадлежат только головы персонажей и животные, или, что фигуры выполнены Рубенсом, а собак написал Ян Вильденс; или, что пейзаж написан Лукасом ван Юденом. Бенуа приписал пейзаж Яну Вильденсу.

"Моне и госпожа Моне в лодке" 1874 г. Эдуар Мане Новая пинакотека, Мюнхен. Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей. В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски. Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду. Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет. ЭдуарМане Импрессионизм _history

​​Голова болит, а руки делают или как перестать терпеть Не знаю, что нами движет, когда мы пытаемся заглушить тяжелые приступы мигрени простыми анальгетиками. А иногда и вовсе соглашаемся перетерпеть в тишине и темноте наедине с болью, не принимая никакие препараты. Так поступила и эта девушка, картину которой вы сейчас наблюдаете. Опытный специалист сказал бы, что на лицо серьезное неврологическое заболевание. Что же чувствовала эта художница? Что происходило у нее внутри? Изначально головная боль была ненавязчивой. Появлялась от громкой музыки, тяжелой работы или резких зловонных запахов. Такое можно и без таблеточек потерпеть, не так ли? Но дальше было только хуже... Подобные картины говорят о высоком дискомфорте человека в таком состоянии. В эти периоды люди становятся более раздражительными и недовольными. Страшно смотреть на эти цифры, но важно знать, что приступы мигрени могут длиться до 3х суток. И по всей России достаточно большой процент населения страдает от этого заболевания. Чтобы уменьшить количество таких страдающих людей, был создан социальный проект «Будь на шаг впереди мигрени». Его цель — предупредить людей, что заболевание крайне коварно. Но мигрень можно и нужно лечить. Друзья, если вы или ваши близкие страдаете мигренями, не терпите и не ждите! Обязательно ознакомьтесь с информацией на сайте впереди-мигрени.рф. Здесь вы можете найти не только советы по облегчению симптомов заболевания, но главное – подобрать клинику со специалистами по головным болям в вашем городе и записаться на прием. Не терпите головную боль! Материалы созданы при поддержке ООО «Новартис Фарма» ad novartis Id: 239164 https://telegra.ph/file/623df0b0dda242a726e0e.jpg

"Сдача Бреды" 1635 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. «Сдача Бреды» Диего Веласкеса – одно из наиболее знаменитых и значительных произведений европейской исторической живописи. Масштабное полотно (307 х 367 см) создавалось специально для новопостроенной королевской резиденции Буэн-Ретиро (к сожалению, разрушенной в ходе наступления на Мадрид французов в начале XIX века). Само название замка Буэн-Ретиро переводится с испанского как «благодатное уединение». Тем не менее, его оформление, которым занимался первый министр короля герцог Гаспар Гусман граф де Оливарес, было отнюдь не камерным, а чрезвычайно торжественным и парадным. «Сдача Бреды» являлась лишь одной из 20-ти больших картин, которые предназначались для Зала королевств, и должны были воспевать военные подвиги и завоевания испанского монарха (и патрона Веласкеса) Филиппа IV. Бреда – голланский город, важный стратегический пункт в войне Испании с Нидерландами. Протестантские по преимуществу Нидерланды стремились отстоять свою независимость от католической Испании. Но Мадрид, под чьей короной еще в начале XVII века объединялась чуть ли не половина территорий Старого и Нового света, не желал лишаться своей северной колонии. В 1625-м году героически сопротивлявшаяся Бреда была осаждена испанцами. Целых девять месяцев продолжалась осада. И всё-таки Бреда пала под напором испанцев. Веласкес показывает момент, когда комендант голландской крепости Юстин Нассауский с поклоном передаёт ключ испанскому адмиралу Амбросио Спиноле, который, в свою очередь, уважительно похлопывает противника по плечу. Изображая центральную группу, Веласкес почти буквально цитирует картину Питера Пауля Рубенса «Встреча Авраама и Мельхиседека» Мы видим не противостояние непримиримых соперников и не позорную сдачу города, а едва ли не акт подписания мира. Оба полководца преисполнены благородства и доблести: Веласкес трактует передачу ключей от Бреды почти как встречу между старыми друзьями. Только группы офицеров по обеим сторонам от них свидетельствуют, что здесь есть и победители, и побеждённые. Победители-испанцы изображены слева. Стройный ряд испанских копий смотрит в небо: их густота указывает на многочисленность испанцев, а то, что копья почти параллельны, – на их блестящую военную дисциплину. Нидерландцы слева, напротив, выглядят разрозненными и растерянными. Но испанец Веласкес очень бережно относится к чувству собственного достоинства противников: он не показывает их ни разбитыми, ни униженными. Кстати, «Сдача Бреды» еще известна под альтернативным названием «Копья», а в крайнем справа испанце (с закрученными усами, гордым взглядом и в шляпе с плюмажем) многие исследователи усматривают автопортрет художника. Ни Юстин Нассауский, ни Амбросио Спинола (с которым Веласкес был коротко знаком) не сумели оценить величественного искусства Веласкеса: ко времени создания картины (около 1635 г.) ни того, ни другого уже не было в живых. Но живопись сберегла их для истории. И теперь всякий, попав в залы мадридского Прадо, может собственными глазами взглянуть на одно из самых объективных исторических полотен во всей истории. Здесь ни одна сторона не показывается более правой или менее благородной, чем другая, а победитель и побеждённый демонстрируют невиданное между врагами взаимное уважение. ДиегоВеласкес Барокко _history

"Игроки в карты" 1893 г. Поль Сезанн Семейное собрание Эмира Катара. Пока в 2015 году картина Поля Гогена «Когда свадьба?» не была продана за 300 миллионов долларов, эти «Игроки в карты» Сезанна оставались самой дорогой картиной в мире, когда-либо выставленной на продажу за последние полтора века. Картину купил в 2011 году эмир Катара для своей частной коллекции (за 250 млн). В отличие от многих своих друзей-художников, сомневающихся в ценности собственных работ, Сезанн периодически отчетливо чувствовал, а иногда и заявлял вслух, что он гений и что его картины начнут понимать сильно нескоро после его смерти. Даже друзья, будущие художники-импрессионисты, устраивавшие свои революционные выставки, побаивались дикой живописи Сезанна. Критики и без Сезанна их всех без разбору презирали, а с Сезанном затеваемые ими мероприятия выглядели заведомо и чрезмерно вызывающими. Искусствоведы находят в этой серии, состоящей из 5-ти картин, много не подтвержденных философских и символических смыслов. Были попытки рассмотреть здесь аллегорию живописной битвы, из которой сам Сезанн выходит победителем, были вариации на тему карт судьбы и того выбора, который человек делает сам из предоставленных ему на выбор возможностей. Любители психологических подтекстов видели в сюжете противостояние Поля и его отца, продолжавшееся до самой смерти старика, а кубисты, объявившие Сезанна своим предшественником, утверждали, что в этих фигурах не больше душевности, чем в натюрморте, что вся живопись – это не более чем «цилиндр, шар и конус». Но вряд ли Сезанн так прост – интересуйся он исключительно формами, он бы не выходил из мастерской и просто заказывал по килограмму яблок на неделю. На самом деле художник мог иметь в виду все эти смыслы или ни одного – гораздо важнее потенциальный вызов зрителю: подключаться к созданию смыслов, сотворить и напрягаться, чтобы понять. С большей уверенностью можно предположить, что особенно привлекло Сезанна в игральном процессе: напряженное противостояние и душевная работа при полной неподвижности. Именно за это Поль любил горы и яблоки – за неподвижность. Именно о таких натурщиках он мечтал, выходя из себя, когда уставшая жена на 20 сеансе позирования вдруг шевелилась и все портила. Он мечтал, чтобы люди были как яблоки. И окончательно уехав из громкого, суетливого Парижа в поместье отца Жа де Буффан, он нашел свои яблоки. Местные крестьяне, садовник, служанки, они умели быть по-настоящему неподвижными и сосредоточенными, они жили размеренно и вдумчиво, в одном ритме с природой, с солнцем. Работая над серией больше пяти лет, Сезанн начинал с огромного двухметрового полотна и многофигурной композиции, на второй картине сократил количество фигур до четырех, и на остальных оставил только самое главное – двух соперников, бутылку, на которую они скорее всего и играют, стол и карты. Ничего лишнего и отвлекающего, ничего преходящего и сиюминутного. Только вечное. ПольСезанн Постимпрессионизм _history

"Купальщики на отдыхе" 1877 г. Поль Сезанн Фонд Барнса, Филадельфия. У Сезанна есть картины, которые стали культовыми для нескольких поколений художников. Непризнанный, отвергаемый, намеренно игнорируемый критиками, Сезанн считался непостижимым гением среди своих: художников-импрессионистов, нескольких коллекционеров и нескольких писателей. «Купальщики на отдыхе» - одна из тех картин, которые именно для этой небольшой группы почитателей имели огромную ценность, обладали сверхъестественными свойствами. Она появилась впервые на Третьей выставке импрессионистов в 1877 году – Сезанн тогда представил для экспозиции щедрую подборку: 14 картин и 3 акварели. После того, как выставка закроется, работы Сезанна в Париже увидеть не удастся очень долго – целых 12 лет. А пока художник привычно собирает возмущенные отзывы журналистов, критиков и зрителей. На его защиту встают лишь несколько человек – именно в «Купальщиках» эти несколько защитников видят древнюю мощь, микеланджеловскую монументальность фигур, непостижимую гармонию объемов, цвета, свойственные старинной керамике. Восторженные коллеги Сезанна удивляются, как другие не видят внутренней силы работы, как позволяют придирками к анатомическим неточностям уничтожить самый смысл полотна. Почитатели в своем мнении единодушны, они видят одно и то же: молчаливую гармонию, преобразующее божественное присутствие, вместо несовершенств – осознанные совершенствования, которыми Сезанн исправляет видимое. Третья выставка импрессионистов закрылась – и Сезанн уходит со сцены, закрывается в мастерской, работает как одержимый, но прежде всего ищет тишины и покоя, чтобы отключить хор спорщиков и найти теоретическое обовнование своих взглядов, своего способа видения. И тут же у самого Сезанна и у его картины «Купальщики на отдыхе» появляется новый поклонник – неожиданный и спасительный. Жан Ренуар в книге об отце и его друзьях рассказывает историю о первом владельце «Купальщиков». Сезанн вышел из поезда на вокзале Сен-Лазар и нес картину подмышкой – ее увидел молодой человек, тут же высказавший восхищение насыщенными цветами, которые художник использовал для изображения трав и деревьев. Сезанн, не раздумывая, подарил картину молодому человеку. Скоро они снова встретятся – и будут близкими друзьями. Счастливым обладателем «Купальщиков» стал композитор, поэт и музыкант Эрнест Кабанер. Нищий, изможденный, эксцентричный – Кабанер был другом Рембо и Верлена, играл в кабаках на фортепиано и «Купальщиков» водрузил над своей кроватью. Сезанн ценил мысли и взгляды Кабанера, а несколько лет спустя взял на себя заботу о смертельно больном друге. Он уговорил коллег-художников пожертвовать по несколько картин, от себя добавил две – и на вырученные деньги обеспечил своему первому стихийному поклоннику небольшую пенсию. После смерти Кабанера «Купальщиков» купил Гюстав Кайботт. И вместе с другими картинами его знаменитой коллекции, которую Кайботт завещал государству после смерти, сезанновское полотно наконец предстало перед двумя важными судьями: директором Школы изящных искусств и директором Люксембургского дворца. Эти двое принимали от умершего Кайботта его несвоевременный и провокативный дар. Как бы ни раскачивали импрессионисты за прошедшие 20 лет упрямо следующую по проторенной дороге крепкую повозку академического искусства, она лишь немного сдвинулась с основного курса. Для «Купальщиков» Сезанна в стенах парижских музеев пока места не нашлось – коллекцию Кайботта приняли в дар не полностью и, конечно, без этой картины. В итоге ее продали за границу – сейчас картина в Америке. Но истории искусства и самому Сезанну не столь важно было местонахождение «Купальщиков»: художник повторит центральную фигуру в нескольких отдельных полотнах, Эдгар Дега купит одну из этих версий для своей коллекции, одной из первых покупок юного Пабло Пикассо будет раскрашенная акварелью авторская литография по мотивам «Купальщиков». Остановить это движение уже не представлялось возможным – Сезанн протоптал для современного искусства новую тропинку и пошел по ней пешком. ПольСезанн Постимпрессионизм _history

"Ханс Титце и Эрика Титце-Конрат" 1909 г. Оскар Кокошка Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). Кокошка был ясновидцем. Так во всяком случае говорили многие его заказчики и друзья. И речь здесь не только о необъяснимом проникновении в душу человека – художник угадывал даже некоторые факты прошлого и будущего своей модели. Одного из своих героев он, к примеру, без причин и объяснений написал заключенным, не подозревая, что тот и правда сидел в тюрьме. Другой своей модели, убежденной городской жительнице, художник предсказал скорое переселение в деревню, изобразив на фоне соответствующего пейзажа. Поэтому не верить Кокошке нет никаких оснований: он знает все об этих двух людях – Хансе и Эрике Титце. Кажется, что герои этой картины погружены внутрь электрического поля, что сейчас их пальцы соприкоснутся и произойдет мощнейший разряд или короткое замыкание. А на самом деле это свадебный портрет одной семейной пары, который был написан для водружения над каминной полкой. Ханс и Эрика Титце были, конечно, не простыми любителями прекрасного, а продвинутыми искусствоведами, которые страстно поддерживали художников-авангардистов и даже создали Венское общество развития современного искусства. Поэтому свой парный портрет они заказали самому скандальному в Австрии молодому художнику – 23-летнему Оскару Кокошке. Нужно помнить, что примерно в это же время венские критики в ярости и священной брезгливости предупреждали: на выставку Кокошки можно идти только если вы уже пережили сифилис. А тут каминная полка в семейном гнездышке молодоженов! Это, пожалуй, самые симметричные и гармоничные лица во всем портретном творчестве художника. Строгие и правильные. В чертах и мимике – ни искажающих переживаний, ни страстей. Но настоящий ключ внутрь персонажей – это руки. Кокошку гипнотизируют руки, они – символ телесности и вещественной, реальной сути, которая важнее слов и масок-лиц. На всех его портретах (и автопортретах) руки говорят о герое больше, чем глаза, улыбка и поза. Чтоб никто не сомневался, где искать правду, Кокошка увеличивает руки героев, делая их несоразмерно большими, он заостряет суставы и переплетает пальцы, добавляет интенсивности цвету и линиям на руках. И если читать по рукам, то совершенно очевидно, кто из двух изображенных героев отрешен и погружен в свои мысли, а кто – волнуется и пытается прорваться в мир другого. О Хансе и Эрике Титце художник говорил: они замкнутые люди, и это создает напряжение вокруг них. Оскар Кокошка, который не считал кисти единственным инструментом художника, уверенно пускал в ход пальцы, ногти, иглы и вполне представлял себе в этой роли даже молоток, все же ни на одной из своих картин не оставил столько нервных царапин, сколько на этой. Здесь все трещит и искрится. Будет буря. ОскарКокошка Портрет Модерн _history

"Лесная тропа, идущая вдоль пруда" Жан-Батист Камиль Коро, 1872 > Индианаполис, Художественный музей Жан-Батист Камиль Коро – французский художник и гравёр, один из самых выдающихся пейзажистов эпохи романтизма. Он не получил классического художественного образования, но много путешествовал по Европе, знакомился с творчеством мастеров различных направлений. Пейзаж "Лесная тропа, идущая вдоль пруда" полон светлой меланхолии и погружен в мечтательную дымку. Цветовая гамма Коро основана на тонких отношениях серебристо-серых и жемчужно-перламутровых тонов, что является неизменной чертой его произведений. Расплывчатость и мягкость форм, за которую его часто критиковали современники, передают движение природы, легкое дуновение ветерка. Художник показывает не пейзаж, а скорее воспоминание о нем. "Я хочу, чтобы глядя на мой неподвижный холст, зритель ощущал бы движение вселенной и предметов", – писал Коро о своем творчестве.

​​Старая картина может оказаться шедевром Дюрера стоимостью в £20 миллионов Эта панель с изображением бородатого человека в треугольной шапке была обнаружена ещё в 1983 году. Теперь, после сорока лет исследований, она близка к тому, чтобы стать признанной оригинальной работой немецкого художника эпохи Возрождения Альбрехта Дюрера. Это сделало бы картину одной из величайших художественных находок нашего времени. Позже в июле 2021 года незавершённый портрет молодого человека будет выставлен вместе с некоторыми знаменитыми работами Дюрера в Музее Сюрмонда — Людвига в немецком Аахене. Панель очищена, датирована XVI веком и тщательно изучена экспертами. В Германии ей предстоит пройти последние исследования, которые должны поставить точку в её происхождении. На портрете изображена голова португальского сановника, который в начале 1520-х годов жил в Антверпене, где тогда работал Дюрер. Хотя одежда натурщика и фон не окончены, а на лице отсутствует последний красочный слой, это, по мнению директора галереи Питера ван ден Бринка, «прекрасная картина». В случае аутентификации её стоимость может превысить 20 миллионов фунтов стерлингов (более 27 миллионов долларов). История портрета почти так же захватывающа, как и само открытие. Его обнаружили при инвентаризации шотландского поместья Эдинчип Хаус, некогда принадлежавшего древнему роду МакГрегоров. В 1983 году панель выставили на аукцион в Перте, где её заметил коллекционер Себастьян Тьюис. Несмотря на то, что поверхность покрывал слой многовековой грязи, ценитель распознал потенциальный шедевр и вызвал коллегу из Лондона, чтобы услышать его мнение. Друзья решили рискнуть и приобрели лот за 1000 фунтов стерлингов. Тьюис, убеждённый что купил артефакт XVI века, отнёс дубовую панель экспертам по консервации из Института Гамильтона Керра в Кембридже. Те определили, что дерево было срублено не ранее 1521 года — это как раз был продуктивный период для Дюрера в Нидерландах. Коллекционер начал исследовать другие картины того времени. Изображение этого же мужчины в похожей шапке-ушанке находится в музее Альбертина в Вене. Оно уже давно признано оригинальной работой Дюрера, но предположение, что картина из Шотландии также написана мастером, было отвергнуто. Эксперты посчитали, что это либо копия, либо более позднее произведение другого художника. На данный момент учёным известны только 50 портретов, выполненных Дюрером, и за последние 200 лет не было найдено ни одного нового. Впрочем, некоторые сомнения по поводу картины из Шотландии остались. Например, на скуле натурщика чётко видна бородавка. Если это — копия, почему бы не убрать её? Есть гравюра 1587 года, на которой изображена такая же бородавка. Принт явно основан на оригинальной работе, которую в 1985 году эксперт Матиас Менде описал как «утраченную картину Дюрера 1521 года». Также под тонким слоем краской был обнаружен подмалёвок, свидетельствующий о том, что художник, приступив к написанию глаз, изменил их форму. Питер ван ден Бринк говорит: «Через телесные цвета и лицо видно, что глаза проработаны гораздо тщательнее, чем остальной портрет. Мы говорим о картине, которая не была копией с рисунка, это версия того же человека». Недавно найденная панель сейчас принадлежит Генриетте, вдове Себастьяна Тьюиса, и его коллеге, который помог с покупкой. В Аахене находку выставят вместе с рисунком из Альбертины, а также с ещё одним изображением того же португальского натурщика. Последнее, судя по всему, копия, выполненная где-то в 1526−27 годах. Однако Национальная галерея в Лондоне, куда в ноябре должна переехать выставка из Аахена, не будет показывать «шотландского Дюрера», аргументируя это тем, что для него не будет места. Впрочем, и в Музее Сюрмонда — Людвига авторство панели будет обозначено «неизвестным художником». Но в ходе выставки ван ден Бринк попросит провести дополнительные исследования — инфракрасное сканирование и стилистическое сравнение. Если результаты будут положительными, подпись поменяют. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/c721d6babcc6132666379.jpg

Еще пара слов про Апокалипсис вдогонку к прошлому посту - хочу вам показать с чего начались иллюстрации к этому тексту. На дворе был примерно 780 год, когда монах по имени Беат из Ль...ы (это в Испании) составил Комментарии к Откровению Иоанна Богослова, чем изрядно подогрел интерес к нему. До Беата Откровение периодически комментировали, но как-то без особой страсти, а монах собрал этакую компиляцию из более ранних толкований, дополнил ее, развернул некоторые важные пункты и, главное, снабдил свою версию забористыми картинками. Считается, что за эту работу Беат взялся для того чтоб обучать монахов по книгам и еще для того, чтоб поддержать и подбодрить небольшие и не слишком сильные на тот момент христианские общины, которые выживали на Пиренейском полуострове, где почти повсеместно доминировали мусульмане. Там как раз в 711 году арабы набежали на вестготское государство и завоевали практически весь полуостров, организовав потом Кордовский эмират и стало понятно всем бедным христианам, что Иоанн Богослов в Откровении под “Зверем” совсем не Римскую империю имел в виду, а Халифат, а Вавилон этот противный не город Рим, а город Кордова. В общем, легло идеально - как я и писала ранее, Апокалипсис - действительно творение на все времена и на любую эпоху, когда страшно. К слову, конец света Беат примерно назначил на 801 год, хотя и предупредил, что прогноз может быть неточным. Как пишет Жак ле Гофф в “Рождении Европы”, “Благодаря Беату в Европе появился первый настоящий триллер”. И действительно, работа Беата настолько поразила воображение современников, что число копий этого текста, да еще и с иллюстрациями, стремительно росло. До технологий, вроде тех, которыми пользовался Дюрер создавая свой цикл гравюр, еще далеко - тиражную печать еще не придумали, так что все делалось вручную. До наших дней дошло 35 копий этой книги, не все, конечно, полные, но зато 27 из них богато иллюстрированы. Первую книгу, скорее всего, разрисовал сам Беат, следующие рисовались под его руководством, а дальше уже более поздние художники поняли, что так можно и радостно продолжали дело, давая волю фантазии - картинки, конечно, копировались, но каждый был рад добавить чего-нибудь пугающего от себя. Лучшие мастера брались за эту работу, демонстрируя каких высот они добились в своем деле. Там еще и карта мира есть!

Наталья Макаренко (1985) иллюстрации к сборнику сказок Сергея Козлова "Ёжик и его друзья" 2019 бумага, акварель, смешанная техника наталья_макаренко

"Письмо" 1891 г. Мэри Кассат Собрание Честера Дэйла, Нью-Йорк. «Письмо» — одна из десяти цветных гравюр Кассат, посвященных жизни современной женщины. Эту серию художница представила на своей первой персональной выставке в галерее Поля Дюран-Рюэля в 1891 году. Простые и в то же время изящные работы, выполненные в техниках «сухая игла» и «акватинта», очаровали парижскую публику. Скупой на комплименты Камиль Писсарро назвал их технически безупречными и удивительными по колориту. А ведущий исследователь творчества художницы Аделин Брискин считает гравюры самым значительным вкладом Кассат в историю мировой живописи. Оттиски гравюры «Письмо» сейчас хранятся в нескольких музеях. Кассат заинтересовалась графикой во время поездки в Италию в 1871 году. Она брала уроки у Карло Раймонди, руководителя отдела гравюры Пармской академии живописи. Но дальше обучения дело тогда не пошло. Спустя восемь лет Дега предложил Кассат вместе создать серию иллюстраций для журнала «День и ночь». Художница работала в мастерской наставника, где был печатный пресс и другие приспособления, необходые для создания офортов. В журнале эти иллюстрации не вышли: Дега внезапно разорвал договоренности, и проект закрылся. Созданные к тому времени работы Кассат представила на пятой выставке импрессионистов в 1880 году. К гравюрам она вернулась только через 10 лет. «Письмо» иллюстрирует одно из важнейших занятий образованных и обеспеченных женщин конца XIX века. Дамы использовали письма не только для общения с родственниками и друзьями. Домоводство и социальные коммуникации (различные заказы, ответы на приглашения и проч.) тоже были завязаны на переписке. Мы видим молодую женщину, которая сидит за столом и запечатывает только что написанное письмо. В ней чувствуется сдержанная красота и достоинство. Глаза женщины выражают решимость и безысходность одновременно. Скорее всего, это письмо далось ей трудно. Как и другие работы серии, «Письмо» создано под впечатлением от японского графического искусства, в частности, ксилографий Утагавы Хиросигэ. Кассат уплощила пространство и исказила перспективу, чтобы максимально приблизить зрителя к изображению. Элементы композиции уравновешены с помощью цвета (пестрое платье и обои vs однотонная поверхность стола, бумаги и конверта). Черты лица и черные волосы выдают в женщине азиатку. А вот антураж комнаты характерен для Франции времен Кассат. Откидной столик, изображенный на гравюре, принадлежал самой художнице. «Письмо» отличается не только композиционной упорядоченностью и гармоничным цветовым решением. Кассат проявила свой талант рисовальщика и владение линией, которое так восхищало в ней Дега. Гравюра, пусть и опосредованно, рассказывает о положении современниц Кассат, живших в мире многочисленных социальных табу. Художница и сама страдала из-за несправедливых ограничений. В «Письме» Кассат передала хорошо знакомое ей чувство щемящей грусти. МэриКассат _history

Когда друзья-приятели собирались ехать в гости к художнику Илье Репину, они знали: надо загодя поужинать. Ведь насытиться котлетами из сена и бифштексами из клюквы, которые подавали в этом странном доме, не удавалось никому. Кроме разве что второй жены художника Натальи Нордман, которая и ввела эти порядки. Она была против убийства животных, поэтому котлеты в ее доме не могли быть из мяса - только из сена; сеном же утепляла пальто на зиму, поскольку не могла надеть на себя натуральную шубу. Она знала шесть языков. Была феминисткой. Подавала руку швейцарам в гостиницах. Не позволяла прислуге ухаживать за гостями (мол, сами справятся). Гости справлялись, ворчали и от души жалели 54-летнего Репина, которого «пришила к своей юбке» 35-летняя особа. А «пришитый» словно воспарил душой, сено в котлетах считал веселым приключением и обожал выезжать с Натальей на выставки и концерты, потому что увиденное можно было обсудить с ней как с равной. Лет через 15 их совместной жизни она заболеет чахоткой. И вдруг поймет, что стала своему любимому обузой. И тогда все еще мощная, хоть и подкошенная болезнью Наталья соберет минимум вещей, оставив все подаренные ей драгоценности дома, и уедет помирать в швейцарскую клинику для бедных. Репин не успеет на похороны. И всю оставшуюся жизнь будет признаваться друзьям, как скучает по своей Наталье. Но котлеты из сена в меню этого дома больше не вернутся.