"Февральская лазурь" 1904 г. Игорь Эммануилович Грабарь Государственная...

"Интерьер с футляром от скрипки" 1919 г. Анри Матисс Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). «Интерьер с футляром от скрипки» написан в Ницце. Юг Франции для многих художников оказывался целительным, Матисс – не исключение. Мотив окна – один из любимых у Матисса, причем его окно всегда открыто во внешний мир. Будь то окно, выходящее в сад, окно в пустом номере или даже окно с закрытыми ставнями – все равно Матисс найдет возможность открыть хотя бы небольшую форточку! «Оконные» сюжеты наполнены светом и умиротворением, они радостные и успокаивающие, дышащие свежестью озаренного солнцем то ли моря, то ли сада, то ли проникающего в окно неба. Друг-враг-соперник Матисса Пабло Пикассо говорил, что «в утробе у Матисса солнце». Написанные в Ницце картины это вполне подтверждают. Высокое окно, расширяющее пространство, лазурь неба, уплотняющаяся по линии перехода в море, совпадающий с небом и морем оттенок раскрытого футляра, из которого, вероятно, только вынули скрипку. Белоснежные, кажется, колышущиеся от морского свежего ветра, занавески и завораживающие взгляд солнечные лучи, падающие на пол сквозь узорные балюстрады огораживающего балкон бортика. Здесь всё дышит свежестью и радостью! Наследие поездок в Марокко – восточные арабески покрывают стены. На этой картине заметно виртуозное владение Матисса черным цветом, столь пугавшим импрессионистов. «Когда я не знал, какой цвет класть, я брал черный. Черный – это мощь», – заявлял Матисс. Впрочем, из-под его кисти черный – это всё, что ему будет угодно, в данном случае – тонкость, изящество и невесомость. Сам Матисс говорил, что у него нет теории, он накладывает краски, «пока это не станет хорошо», и всё, чего он хочет – это чтобы усталый человек, глядя на его картины, познал покой и радость. И, пожалуй, его окна открыты именно в эти состояния. Из знаменитых предшественников на Матисса существенное влияние оказал Делакруа, которому иногда удавалось, кажется, «приоткрыть окно» в свет, цвет и сияние. Окно, которое окончательно распахнет Анри Матисс. В Ницце Матисс познакомился с Ренуаром, которому очень приглянулись «оконные» картины. После встречи Ренуар, смеясь, просунул воображаемую кисть под колено и признался: «Я думал, что этот парень работает вот так… Это неправда… Он много трудится!..» АнриМатисс Фовизм _history

Я вам щас такое покажу! Корнелис Ван Далем был фламандским художником-любителем из богатой и, вероятно, дворянской семьи. Он был торговцем тканями, как и отец, а в свободное время баловался живописью. Художник был очень богат и очень любил живопись, а еще любил выпендриваться, поэтому пишут, что фасад своего дома он украсил нетипичными и даже возмутительными для протестантского спокойного Антверпена великолепием - там были нарисованы богини с мольбертами, всевозможные цветы и рядом стояли каменные бюсты Яна ван Эйка и Альбрехта Дюрера. За это, и еще за то что Ван Далем не был замечен в церкви, его подозревали в еретичестве. Против него даже выдвинули обвинения в 1571 году, что вынудило его уехать из Антверпена. Ходили слухи, что в своем замке недалеко от нидерландского города Берда, он приютил общину анабаптистов. Это были такие задорные хиппи-пацифисты, которые считали что надо креститься второй раз во взрослом сознательном возрасте и обобществлять деньги, имущество и женщин. Еще Корнелис как-то взял себе в ученики тогда еще совсем юного художника Бартоломеуса Спангера и ничему его не учил три года - просто ходил проверять чистенько ли в мастерской. Бартоломеус очень обиделся и уехал потом в Париж, но сегодня не о нем. Больше всего Ван Далем любил писать пейзажи и не очень хорошо рисовал людей - он даже приглашал других мастеров чтоб те ему на картине изобразили человечков или здания. Но у него встречаются совершенно неожиданные темы - например, он попытался придумать как выглядело возникновение цивилизации или пару раз написал картины по легенде про булочников из Экло. Про булочников не совсем ясно точно ли его картины - пока не договорились окончательно, но, будем считать что его (или последователей). То есть ему были интересны как высокие материи, так и всякие народные легенды. Так вот, с цивилизацией понятно - ну возникает и возникает (хотя поглядите как отпадно Ван Далем писал горы и гроты!), а вот с булочниками история ууу! Согласно легенде, возникшей в начале XIV века, люди недовольные своим характером или внешностью, ехали в город Экло и обращались там к булочникам. Там им отпиливали головы и вместо них делали новые - лепили из теста, украшали глазурью и запекали. Была, конечно, проблема с тем, что можно было передержать или недопечь новую голову, тогда лицо выходило не очень красивым, а характер дурацким, но, видимо, это случалось не часто потому что смотрите какие очереди из желающих. Отсюда пара многозначных терминов - misbaksel по-нидерландски означает неудавшийся, испорченный продукт и, одновременно, негодяя, а gaar - готовый продукт или так еще можно называть смышленого человека. Вместо головы, пока шел процесс работы, страждущим приделывали кочан капусты на время. Совершенно замечательный покой и порядок царит на этих картинах - люди мирно стоят в очереди, некоторые даже отпилили себе головы заранее или принесли чьи-то с собой - родственников и соседей, наверное. Качаноголовые терпеливо сидят сложив руки и ждут, а булочники одеты в одни фартуки, ибо жара - печи работают в две смены. Тут должна быть какая-то мораль, но я не придумала.

"Большие купальщицы" 1887 г. Пьер Огюст Ренуар Художественный музей Филадельфии. Картина «Большие купальщицы» - одна из самых неимпрессионистских у Ренуара. Ее можно смело включать в викторины «Опознай художника-импрессиониста» и рассчитывать, что многие отвечающие как раз здесь и провалятся. Пожалуй, только по профилю Алин Шариго, жены Ренуара (она как всегда прекрасна, плещется в реке - с косой, в правом нижнем углу), можно заподозрить здесь того художника, который десять лет назад совершал переворот в живописи и писал солнечные блики на фигурах людей, танцующих в Мулен де ла Галетт. Ренуар уже несколько лет не участвует в выставках импрессионистов, он едет путешествовать. Алжир, Италия, снова Алжир – Ренуару срочно нужно туда, где Делакруа нашел знойные цвета, томные женские тела и слепящее солнце, и туда, где несколько столетий подряд художники всей Европы в любом возрасте и с любым запасом тщеславия переучиваются писать заново. Путешествие в Италию должно обязательно художника изменить. Наверное, именно поэтому некоторые из художников-друзей Ренуара предпочитали не отъезжать далеко от своих деревенских домов, и даже в Париже бывали редко. Чтобы не утратить собственный стиль. Но Ренуару уже тесно в импрессионизме и тесно во Франции, ему 40 лет и ему нужно решить, куда двигаться дальше и действительно ли он любит Алин Шариго настолько, чтобы жениться. И для этого он решает уехать как можно дальше. «Большие купальщицы» - знак новой жизни. Огюст теперь берет две краски, охру и кобальтовую лазурь, не ходит на пленэр, тщательно пишет глянцевую поверхность тел и оттачивает рисунок, с удовольствием замыкая точные контуры. Однажды Дега сказал о Ренуаре: «Он пишет клубками шерсти!» Теперь все по-другому, он как будто пишет топленым воском, который тут же застывает в неестественных жестах фигурок. Художник работает над этой картиной три года! Ни одному полотну ни до, ни после он больше не посвятит столько времени и не создаст столько подготовительных эскизов. И да, оказывается, он по-настоящему любит Алин. Позже Ренуар будет называть этот период «кислым», а деликатные искусствоведы придумают название «энгровский». Еще немного экспериментов с классицизмом – и Ренуар переродится в совершенно нового художника. Он не из тех, кто боится влияний. Совсем скоро он поедет в Испанию смотреть Гойю и Веласкеса, а потом в Нидерланды – знакомиться с Вермеером и Рембрандтом. ПьерОгюстРенуар _history

«Зимой в лесу» – одна из композиций Левитана этюдного характера, написанная в середине 1880-х годов. В это время в творчестве Левитана, вышедшего после 11-летнего обучения из Училища живописи, ваяния и зодчества, всё более проявлялась его художественная индивидуальность: чуткость к трудноуловимым движениям природы, эмоциональная заряженность, способность посредством пейзажа выразить человеческие переживания. Картина «Зимой в лесу» особенно интересна еще и потому, что зиму Левитан писал очень мало, отдавая предпочтение другим временам года. Биографы художника утверждают, что зима была для него нелюбимым и самым трудным временем года. Короткий световой день, частая облачность, при которой постоянно недостаёт света, а краски гаснут, не успев проявить себя в полную силу, – всё это нередко доводило склонного к меланхолии Левитана до отчаяния. Тем не менее, его редкие зимние пейзажи замечательны и деликатны по цвету. «С удивительной точностью запечатлел Левитан мягкость влажной оттепели в пасмурный день», – пишет о картине «Зимой в лесу» искусствовед Владимир Петров. С большой колористической достоверностью показана влажная шершавость стволов старых деревьев, торчащие из-под снега остовы сухой травы, небо в преддверии сумерек. Во многих языках для обозначения этого короткого промежутка времени, когда солнце уже зашло, но окончательная тьма еще не наступила, служит поэтичное выражение «между собакой и волком». Происхождение волка на картине Волк на этой картине написан другом Левитана Алексеем Степановым. Так же как Левитан, он был студентом Московского училища живописи, ваяния и зодчества и страстным охотником. Степанов сотрудничал с журналом «Природа и охота» и впоследствии сделал себе имя пейзажами и жанрами, в которых животные играют сюжетообразующую роль. А сразу после училища оба небогатых художника ютились в дешёвых комнатах по соседству. Вероятно, в это время волк и был «подселен» Степановым в картину Левитана. Еще один их друг, художник Михаил Нестеров, вспоминал: «По зимам он (Левитан – ред.) кочевал по меблирашкам, набитым всяким людом. Последними из таких шамбр-гарни были номера «Англия» на Тверской. Там часто мы виделись с ним; там в те дни жил, еще холостяком, наш общий любимец Алексей Степанович Степанов, Стёпочка, как все его звали, лучший после Серова анималист». Нужно заметить, что в последней трети XIX века в русской живописи подобная «узкая специализация», когда пейзаж пишет один художник, а фигуры (не только животных, но и людей) доверяет написать другому, была явлением если и не общераспространённым, то, во всяком случае, не редким. Медведей в шишкинском «Утре в сосновом лесу» написал Константин Савицкий, женщину в картине Левитана «Осенний день. Сокольники» – Николай Чехов, Репин вписывал фигуру Пушкина в марину Айвазовского, Перов обращался к Алексею Саврасову с просьбой дописать пейзаж в некоторых из его картин. Впрочем, и назвать эту практику чрезвычайно успешной нельзя: чужая рука часто привносит в картину ощущение утраты художественной целостности. В биографическом романе Ивана Евдокимова «Левитан» автор вкладывает в уста учителя Левитана Саврасова такой монолог: «Василий Григорьевич Перов просил меня в картине «Птицелов» и «Охотники на привале» написать пейзаж, и я написал. – Он фыркнул пренебрежительно. – Хорош бы я был мастер, если бы грача мне написал Васька Перов, а я бы только лазурь и облака». ИсаакЛевитан Пейзаж Реализм _history

В январе 2020 года зал исторического Палаццо Дзаттере в Венеции был трансформирован под инсталляцию известной художницы Tatevik Gasparyan "Гул архаики", захватившую воображение аудитории. Год спустя это глубокое исследование армянских керамических традиций, пропитанное современным художественным выражением, принесло Gasparyan престижную премию Superioritas. Объявленная в январе 2021 года, эта награда признана одной из самых значительных в современном искусстве и оценивается выдающимися исследователями и специалистами, которые выделяют лучших художников за их превосходство и уникальность. Премия Superioritas является частью непрерывного искусствоведческого процесса, подчеркивающего не только достижения лауреатов, но и предоставляющего пространство в самых уникальных выставочных галереях и музеях мира. Каждое мероприятие сопровождается встречами, выступлениями и беседами известных теоретиков искусства. "Гул архаики" превзошел типичную арт-инсталляцию тем, что предлагало глубокое сенсорное путешествие, которое погружала посетителей в эпоху древности: наследие армянской керамики - ремесла, пронизанного тысячелетней историей. Армянская керамика эволюционировала от утилитарных предметов неолитического периода до изысканной средневековой керамики, свидетельствующей о богатом культурном обмене народов Армении через Шелковый путь. Работы Gasparyan сохраняют традиции работы с глиной, превращая повседневные керамические сосуды в эфемерные артефакты, которые, казалось, бросают вызов гравитации, создавая ощущение подвешенности как будто вне времени. Звуковая среда инсталляции - тонкий, но всепроникающий гул - окутывала зрителей, усиливая атмосферу и связывая тактильный опыт с историческим почитанием армянской керамики. Этот звуковой элемент был вдохновлен историческим использованием керамики в Армении не только в практических целях, но и в качестве церемониальных объектов, наделенных культурным и духовным значением – эхом, проходящим через века, как сосуды коллективной памяти. Интеграция Tatevik Gasparyan традиционных армянских керамических техник в её современную практику добавляет значительности и мастерства её работе. Армянская керамика исторически включает уникальные техники обжига, такие как: использование дровяных печей, создающих характерные пепельные глазури, и известные своим естественным диапазоном землистых цветов и текстур. Gasparyan использует эти традиционные методы для достижения богатых, деревенских поверхностей, говорящих о древних истоках её искусства. Кроме того, армянские гончары известны своим умением в резьбе по твердой глине - технике, позволяющей создавать детализированные декоративные мотивы. Gasparyan возрождает эту технику, вырезая современные геометрические и абстрактные узоры, которые противопоставляются историческим мотивам, типичным для армянской керамики. Эта современная адаптация не только чтит традиционное ремесло, но и переосмысливает его, озвучивая метафору стойкости и эволюции армянской культуры. В своем использовании литья по шликеру и экспериментов с глазурью Gasparyan расширяет границы традиционных армянских керамических форм. Литье по шликеру позволяет создавать более сложные формы, которых было бы трудно достичь с традиционными техниками ручной лепки. Литье Гаспарян - исследование сюрреалистических и инвертированных форм, видимых в "Гуле архаики". Инновационное использование глазурей, включающих металлические оксиды, отражает современную эстетику, одновременно отсылая к природным минеральным ресурсам, исторически используемым в армянской керамике. В своём показе Gasparyan мастерски соединила традиционные армянские керамические техники с современными эстетиками, чтобы прокомментировать современные проблемы, при этом, основывая свою работу на историческом нарративе. Сосуды, отражающие традиционные армянские формы, были украшены абстрактными узорами и преднамеренными деформациями. Эти современные изменения не только демонстрировали технические навыки Gasparyan, но и её острую способность переплетать исторические и современные диалоги внутри культуры. Это взаимодействие между старым и новым подчеркнуло продолжающуюся эволюцию армянского керамического искусства и отразило адаптивность и мужественность армянского народа и его культуры через века процветания и невзгод. Расположенная в Палаццо Дзаттере в Венеции, инсталляция резонировала с исторической ролью города, как культурного плавильного котла, показывая наглядно историческое значение армянской керамики, которая долгое время находилась под влиянием и сама влияла на широкий спектр восточных и западных форм искусства. Венеция, ключевой пункт в исторических торговых маршрутах, предоставила подходящий отклик богатой истории культурного обмена Армении, делая её идеальным фоном для исследования Gasparyan культурных и временных границ. Размышляя о "Гуле архаики" через год после его дебюта, инсталляция продолжает вызывать глубокие размышления и способствовать диалогу о вечной силе искусства, способного преодолевать культурные и временные границы. Работы Tatevik Gasparyan служат мощным напоминанием о том, как современное искусство может глубоко соединяться с аудиторией, через историю и культуру, через глубокие и трогательные способы. В предвкушении новых проектов художницы интерес к ее уже оформленным работам растёт, и арт-сообщество с нетерпением ждет, какими инновационными средствами Гаспарян продолжит исследовать и выражать богатое полотно творчества человека. Благодаря визионерскому подходу Gasparyan не только заново осмысляет прошлое; она переопределяет его, делая всё, чтобы древнее искусство армянской керамики продолжало создавать резонанс и развиваться в современном мире. #Gasparyan #Keramika #Artist #TatevikGasparyan