"Паркетчики" Гюстав Кайботт

Гюстав Кайботт "Мужчина, вытирающий ноги" (1884)

"Апельсиновые деревья" Гюстав Кайботт, 1878 > Хьюстон, Музей изящных искусств Кайботт запечатлел тему изысканного отдыха. На картине изображен уголок сада семейного имения Кайботтов в Йере. Эта усадьба была куплена отцом художника в 1860 и продана в 1878, в год написания картины и смерти матери художника. Кайботт имел тягу к садоводству, предпочитал ухоженное расположение растений. Мужская фигура на переднем плане – брат художника Марсиаль. Одетый в соломенную шляпу и фиолетовые туфли, он изображен читающим газету или журнал с наклоненной вперед головой спиной к зрителю. На заднем плане кузина Зои в полосатом платье и красных сапожках склонилась над кадкой с апельсиновым деревом. Кайботт использует резкий контраст между теневым пространством и ярким солнечным задним фоном. Тени окрашены в приглушенные зеленые и фиолетовые тона, в то время как газон и цветник сочетают в себе яркие зеленые, красные и белые краски. Контраст между областями света и тени вносит ощущение полуденного зноя, покоя и тишины.

Гюстав Кайботт (1848-1894) «Садовники» 1877 холст, масло. 90х117 см Частное собрание гюстав_кайботт

"Купальщики на отдыхе" 1877 г. Поль Сезанн Фонд Барнса, Филадельфия. У Сезанна есть картины, которые стали культовыми для нескольких поколений художников. Непризнанный, отвергаемый, намеренно игнорируемый критиками, Сезанн считался непостижимым гением среди своих: художников-импрессионистов, нескольких коллекционеров и нескольких писателей. «Купальщики на отдыхе» - одна из тех картин, которые именно для этой небольшой группы почитателей имели огромную ценность, обладали сверхъестественными свойствами. Она появилась впервые на Третьей выставке импрессионистов в 1877 году – Сезанн тогда представил для экспозиции щедрую подборку: 14 картин и 3 акварели. После того, как выставка закроется, работы Сезанна в Париже увидеть не удастся очень долго – целых 12 лет. А пока художник привычно собирает возмущенные отзывы журналистов, критиков и зрителей. На его защиту встают лишь несколько человек – именно в «Купальщиках» эти несколько защитников видят древнюю мощь, микеланджеловскую монументальность фигур, непостижимую гармонию объемов, цвета, свойственные старинной керамике. Восторженные коллеги Сезанна удивляются, как другие не видят внутренней силы работы, как позволяют придирками к анатомическим неточностям уничтожить самый смысл полотна. Почитатели в своем мнении единодушны, они видят одно и то же: молчаливую гармонию, преобразующее божественное присутствие, вместо несовершенств – осознанные совершенствования, которыми Сезанн исправляет видимое. Третья выставка импрессионистов закрылась – и Сезанн уходит со сцены, закрывается в мастерской, работает как одержимый, но прежде всего ищет тишины и покоя, чтобы отключить хор спорщиков и найти теоретическое обовнование своих взглядов, своего способа видения. И тут же у самого Сезанна и у его картины «Купальщики на отдыхе» появляется новый поклонник – неожиданный и спасительный. Жан Ренуар в книге об отце и его друзьях рассказывает историю о первом владельце «Купальщиков». Сезанн вышел из поезда на вокзале Сен-Лазар и нес картину подмышкой – ее увидел молодой человек, тут же высказавший восхищение насыщенными цветами, которые художник использовал для изображения трав и деревьев. Сезанн, не раздумывая, подарил картину молодому человеку. Скоро они снова встретятся – и будут близкими друзьями. Счастливым обладателем «Купальщиков» стал композитор, поэт и музыкант Эрнест Кабанер. Нищий, изможденный, эксцентричный – Кабанер был другом Рембо и Верлена, играл в кабаках на фортепиано и «Купальщиков» водрузил над своей кроватью. Сезанн ценил мысли и взгляды Кабанера, а несколько лет спустя взял на себя заботу о смертельно больном друге. Он уговорил коллег-художников пожертвовать по несколько картин, от себя добавил две – и на вырученные деньги обеспечил своему первому стихийному поклоннику небольшую пенсию. После смерти Кабанера «Купальщиков» купил Гюстав Кайботт. И вместе с другими картинами его знаменитой коллекции, которую Кайботт завещал государству после смерти, сезанновское полотно наконец предстало перед двумя важными судьями: директором Школы изящных искусств и директором Люксембургского дворца. Эти двое принимали от умершего Кайботта его несвоевременный и провокативный дар. Как бы ни раскачивали импрессионисты за прошедшие 20 лет упрямо следующую по проторенной дороге крепкую повозку академического искусства, она лишь немного сдвинулась с основного курса. Для «Купальщиков» Сезанна в стенах парижских музеев пока места не нашлось – коллекцию Кайботта приняли в дар не полностью и, конечно, без этой картины. В итоге ее продали за границу – сейчас картина в Америке. Но истории искусства и самому Сезанну не столь важно было местонахождение «Купальщиков»: художник повторит центральную фигуру в нескольких отдельных полотнах, Эдгар Дега купит одну из этих версий для своей коллекции, одной из первых покупок юного Пабло Пикассо будет раскрашенная акварелью авторская литография по мотивам «Купальщиков». Остановить это движение уже не представлялось возможным – Сезанн протоптал для современного искусства новую тропинку и пошел по ней пешком. ПольСезанн Постимпрессионизм _history

Гюстав Кайботт "Автопортрет" (1889) Кайботт завещал свои картины государству, родине. Но Франции тогда не сдалась такая паршивая живопись, как пошлый импрессионизм. Государство отказалось брать работы. Причем дважды: в 1904 и 1908 годах. Наконец, в 1928 году чиновники спохватились и потребовали свое. Но члены семьи художника сказали им идти по известному адресу, потому что отказное имущество они уже продали в США. Сейчас картины Кайботта стоят по 10-15 миллионов долларов.

"Эйфелева башня. Париж" 1889 г. Жорж Сёра Если вы думаете, что Жорж Сёра написал здесь главную французскую достопримечательность и самый посещаемый туристический объект, вы сильно ошибаетесь. В 1889 году художник взялся написать самое спорное и скандальное инженерное сооружение, возведенное посреди Парижа как раз в этом году к открытию Всемирной выставки. Это было то самое сооружение, против которого выступили практически все известные писатели и художники, пытаясь убедить муниципалитет в том, что посреди города прямо сейчас совершается акт вандализма и эта громадная, уродливая, совершенно бесполезная заводская труба исказит архитектуру Парижа и уничтожит вид из любого окна. Помните хрестоматийный анекдот, что Ги де Мопассан обедал ежедневно в кафе на первом уровне башни. Когда его спрашивали, зачем, он отвечал: «Это единственное место в Париже, из которого ее не видно». Эйфелеву башню строили непрерывно 300 рабочих в течение двух лет и двух месяцев. На глазах парижан происходило удивительное действо: больше 18 тысяч деталей конструкции постепенно доставлялись к месту строительства, поднимались на кранах и лифтах выше и выше, пока вся десятитонная конструкция не встала над миром самым высоким сооружением. Процесс строительства приводил горожан в восторг, растущий металлический монстр ужасал и восхищал. Планировалось, что башня простоит посреди города 20 лет, а потом ее разберут. Но оказалось, что ее удобно использовать для передачи радиосигнала, а потом и телевизионного сигнала, с ее помощью можно перехватить радиосигнал и выиграть сражение в войне. Словом, башня осталась. Жорж Сёра, конечно, ничего этого не застал, он умер через два года после ее строительства и через два года после написания этой картины. Но, конечно, в качестве объекта, передающего незыблемую монолитность, постоянство и непреходящую мощь, он не мог выбрать ничего лучше. В отличие от импрессионистов, стремившихся схватить сиюминутность, мимолетность крошечного момента жизни, неоимпрессионисты, и Сёра, как основатель движения, стремятся передать как раз эту неизменную сущность вещей, те их основные качества, которые не изменятся от времени года или солнечного освещения. В их работах нет движения – они ищут истину, которая будет понятна и очевидна днем и ночью, сию минуту и сто лет спустя. В отличие от тех самых художников и писателей, которые писали грозные петиции городским властям Парижа, Сёра, судя по всему, не испытывает ужаса и негодования от вида металлического монстра, выросшего посреди любимого города. Его картины, конечно, никто не пустит за эту башню, в павильоны Всемирной выставки – там сплошь признанные звезды и гордость страны, а пуантилизм только-только несколько лет назад стал новой занозой во всех чувствительных местах салонных академиков. Они едва признали Эдуара Мане, они с ужасом открещиваются от коллекции импрессионистов, которую преподнес государству в дар Гюстав Кайботт. А тут пуантилизм – полунаучная мозаика, замешанная на химии, физике и черт знает какой оптике, явно мало общего имеющая с творчеством и вдохновением. Поэтому конечно Сёра не позовут в павильоны Всемирной выставки в качестве участника – он останется по другую сторону башни и напишет металлическую десятитонную громадину так, как ее будут писать много лет спустя все художники мира, как ее будут фотографировать все фотографы мира, даже зеваки-туристы. Изящным, совершенным по форме, незыблемым и незаменимым в городском пейзаже Парижа, лучшим архитектурным чудом, какое только могло случиться с этим городом. ЖоржСёра Пуантилизм _history

Густав Кайботт "Обнаженная на диване" (1880)

Аукционные рекорды для Ван Гога и Кайботта установлены в Нью-Йорке Три произведения Винсента Ван Гога, написанные в последние годы его жизни, стали «звёздами» на аукционе Christie’s в Нью-Йорке. Их общая стоимость составила 150 миллионов долларов, причём пейзаж «Стога пшеницы» стал рекордсменом среди работ художника на бумаге. А «Молодой человек у окна» Гюстава Кайботта стал самой дорогой картиной в наследии этого французского мастера. Знаковую работу приобрел музей. В целом на торги были выставлены более двух десятков произведений, охватывающих всю историю импрессионизма. Работы Клода Моне, Эдгара Дега, Пьера-Огюста Ренуара, Берты Моризо и других мастеров принесли в общей сложности 332 миллиона долларов. Картины были частью «Коллекции Кокса», названной в честь её владельца — техасского бизнесмена Эда Кокса, который умер в 2020 году. Музей Гетти в Лос-Анджелесе купил сцену «Молодой человек у окна» Кайботта за 53 миллиона долларов. Это более чем вдвое превышает предыдущий рекорд, установленный для произведений художника. До этого «чемпионский титул» принадлежал пейзажу «Тропинка вверх», проданному за 22 миллиона долларов в 2019 году. «Молодой человек у окна» — одна из восьми картин, которые Кайботт отобрал для своего дебюта на Второй выставке импрессионистов в 1876 году. Марсьяль, младший брат художника, писал, что на полотне изображён их средний брат Рене. Он смотрит из окна семейной квартиры на втором этаже дома на углу улиц Миромесниль и Лиссабон в Париже. Резкий контраст между ярким уличным пейзажем и мягким полумраком интерьера сводит главного героя к силуэту на фоне освещённой сцены перед ним. Обитый плюшем стул на переднем плане предполагает, что молодой человек наслаждался уличными сценами сидя. Но что-то заставило его прервать праздное наблюдение, вскочить и подойти ближе. Возможно, это элегантная молодая женщина, чья миниатюрная фигура заметна на втором плане. Объявляя о покупке «Молодого человека у окна», Музей Гетти назвал картину «шедевром модернистского городского реализма XIX века». Это будет первая работа Кайботта, вошедшая в коллекцию учреждения. Её выставят в 2022-м, и она станет центральным элементом галереи импрессионистов и одной из главных достопримечательностей Центра. Среди трёх работ Ван Гога, выставленных на аукцион, наибольший интерес у коллекционеров вызвал холст «Деревянные хижины среди оливковых деревьев и кипарисов». За него сражались сразу семь участников. Победитель выложил за эту работу 71,3 миллиона долларов, и теперь это одно из самых дорогих произведений Ван Гога. Акварель «Стога пшеницы», выставленная на торги позже, взяла «планку» в 35,9 миллиона долларов и стала самой дорогой работой Винсента на бумаге. Она подвинула с пьедестала портрет под названием «Мусме», проданный в марте 2021 года за 10,4 миллиона долларов. «Стога пшеницы», написанные в последний год жизни художника, до Второй мировой войны принадлежали коллекционерам-евреям и затем были конфискованы нацистами. Эд Кокс приобрёл акварель в 1979 году, и сотрудникам Christie’s пришлось изрядно попотеть, чтобы заключить мировое соглашение между наследниками бывших владельцев и нынешним собственником работы. И «Стога», и «Деревянные хижины» приобрёл один человек — Хьюго Натан, сооснователь консалтинговой фирмы Beaumont Nathan из Лондона. Превысила все ожидания и ещё одна нетипичная (и, прямо скажем, не самая привлекательная) работа Ван Гога — портрет румяного молодого человека с васильком, зажатым в губах. Предварительная оценка лота составляла всего 5−7 миллионов долларов, но после ожесточенной борьбы победитель, специалист из Нью-Йорка, выложил за неё в шесть раз больше — 46,7 миллиона долларов. Все 23 лота из «Коллекции Кокса» были проданы за общую сумму в 332 миллиона долларов (с премией), что намного превысило максимальные ожидания. Торги также показали, что интерес к импрессионистам по-прежнему высок, несмотря на заявления скептиков, что они вышли из моды. Значительная часть картин отправилась к коллекционерам из Америки, 35 процентов — в Европу и 13 процентов — в Азию. новостиИОК _history https://t.me/pic_history2/218

"Сад художника в Ветёе" 1881 г. Клод Моне Музей Нортона Саймона, Пасадина. Клод Моне прожил в Ветее 4 года. Он арендовал шестикомнатный дом с фруктовым садом и выходом к Сене всего за 50 франков – и жить в нем должны были 13 человек. У каждого на то были свои причины. Попробуем в них разобраться. Сам Моне и его жена Камилла, к тому времени уже неизлечимо больная, она проживет в Ветее всего год и умрет здесь же. Они искали, где подешевле – и конечно Париж в область их поисков попадал в последние годы все реже. Чем дальше от города – тем проще выжить. С Клодом и Камиллой – двое их сыновей. Еще кухарка, которая тоже долго в этом доме не проживет – платить ей бывало совсем нечем, да и готовить не всегда удавалось. Обитатели этого дома часто сидят без куска хлеба. А кто же остальные жильцы? К семейству Моне в Ветее скоро присоединяется еще одна семья – Эрнест Ошеде с женой Алисой и 6 детьми. И у них свои причины. Ошеде, один из самых первых и верных поклонников живописи импрессионистов, разорился. У него были страшные миллионные долги, заложенное поместье, изрядно раздерганное наследство жены, прогоревшая торговая фирма, коллекция никому пока не нужных картин и шестеро детей. Моне предложил бывшему покровителю жить вместе, хозяйничать, растить кур и кроликов, делить расходы пополам. Его жена Алиса, конечно, соглашается - надо же чем-то кормить детей. Но у нее есть еще одна причина – несколько лет назад у Алисы завязался нешуточный тайный роман с художником, который жил в их поместье месяцами и писал панно и картины по заказу ее мужа. Этим художником был Клод Моне. В 1881 году, когда Моне пишет эту картину, в арендованном доме в Ветее оставалось уже меньше жильцов: умерла Камилла, сбежал Эрнест, ушла кухарка. Алиса стала полноправной хозяйкой, а Моне называют папой уже все восемь детей. Моне перестал участвовать в выставках импрессионистов, а в Салон его картины принимают через раз и размещают где-нибудь у выхода над дверью. Это время, когда Моне в одном из писем пишет: «Так что я совершенно уничтожен, подавлен, о живописи и думать не могу без содрогания, потому что понимаю: мне теперь до конца дней своих суждено прозябать в нищете, не имея никакой надежды на успех…» Бывает, что по несколько месяцев у Моне нет красок, он не может работать, в прачечной Алисе отказываются вернуть выстиранное постельное белье из-за долгов – и приходится спать без белья. Дрова для камина Алиса собирает сама. Крохотную парижскую студию Моне, где хранятся его работы, оплачивает Гюстав Кайботт. Среди редких покупателей картин – те же верные поклонники, что и в предыдущий десяток лет. Они делают, что могут. Этим летом вид на лестницу, ведущую к дому, на цветник с подсолнухами и гладиолусами Моне написал в 4 вариантах. Этот и еще один хранятся сегодня в музеях Америки, еще два – в частных коллекциях. Совсем не удивительно, что в этот беспросветный период Моне пишет одни из самых солнечных и умиротворенных пейзажей. Не удивительно, что изображенные места кажутся раем, а жизнь в доме, к которому ведет утопающая в цветах лестница, должна быть безмятежной и расслабленной. Потому что от отчаянья, голода и бессилия художника всю жизнь спасали одни и те же вещи: солнце, река, цветы и работа. КлодМоне Импрессионизм _history

"Бал в Мулен де ла Галетт" 1876 г. Пьер Огюст Ренуар Музей д’Орсе, Париж. Однажды в начале лета Ренуар сделал набросок бала в кабачке «Мулен де ла Галетт» на Монмартре. Этот замысел не давал ему покоя: устроить большой пленэр не в лесу, среди неподвижных деревьев и не у реки, а в самой гуще многолюдного праздника. Для этого художник поселился на Монмартре на целое лето, быстро стал местной знаменитостью, хотя место оказалось не самым спокойным и благонадежным. Дети здесь часто рождались без брака, и пока матери работали, а бабушки занимались хозяйством, малыши были предоставлены сами себе, ходили неумытые и голодные. Ренуар ежедневно раздавал им печенье, молоко и носовые платки и искренне переживал за брошенных младенцев: а вдруг начнется пожар или кошка влезет в колыбель? Он не задумывался над нравственностью девушек-соседок, а по привычке любовался их красотой, блестящими глазами и юной кожей, собранными в небрежный пучок волосами и искренними улыбками. Проект для застенчивого Ренуара выглядел отчаянным: найти с десяток натурщиков, расположиться с огромным холстом прямо рядом с танцующими парами и повторять этот трюк ежедневно. Но все на удивление легко складывалось – для мужских персонажей согласились позировать друзья-художники, а для привлечения местных девушек Ренуар изобрел собственный метод. Он знакомился с матерью юной красотки, просил разрешения писать дочь и предлагал плату за эту работу. Закончилось тем, что монмартрские мамаши приходили к нему сами и просили писать своих дочерей – натурщиц было хоть отбавляй. Каждый день на протяжении всего лета 1876 году кто-нибудь из друзей помогал художнику вынести огромный холст к танцевальной площадке «Мулен де ла Галетт» - и начиналась работа. Тот фантастический эффект солнечного света, пробивающегося сквозь листья акаций, который Ренуару удалось передать на подвижных фигурах, критики не оценили. На третьей выставке импрессионистов, где картина впервые предстала перед зрителями, на нее просто не обратили внимания. Мадам Ренуар, мать художника, сказала ему однажды, что должно пройти 50 лет, прежде чем люди начнут понимать его живопись. На самом деле прошло 20, пока из личной коллекции Гюстава Кайботта картина переехала в Музей Люксембургского сада, и 53 – пока ее перевезли наконец-то в Лувр. Больше столетия пройдет после того монмартрского лета Ренуара – и уменьшенная копия его картины «Бал в Мулен де ла Галетт» уйдет с торгов Sotheby’s за 78 млн. долларов. Мадам Ренуар была мудрой женщиной, которая мало понимала в искусстве и много – в людях. ПьерОгюстРенуар Импрессионизм _history

Гюстав Кайботт (1848-1894) «Portrait de Monsieur R. (Reyre)» 1877 холст, масло. 81х105 см Частное собрание гюстав_кайботт