Жак Луи Давид - Портрет мадам Рекамье, 1800, холст, масло, 174 × 244 см, Лувр...

"Итальянка, или Женщина с жёлтым рукавом" 1870 г. Камиль Коро Лондонская Национальная галерея. С 50-х годов ХХ века картина Камиля Коро «Итальянка, или женщина с жёлтым рукавом» не выставлялась публично. Запертая в частных коллекциях, она пропала из виду. О ней начали забывать. Да и сам Коро существовал в общественном сознании как пейзажист по преимуществу. Однако в начале 2013 года в художественном мире произошла в некотором роде сенсация: стало известно о завещании скончавшегося в 2011 году Люсьена Фрейда – одного из наиболее дорогих художников своей эпохи и внука родоначальника психоанализа Зигмунда Фрейда. В завещании Люсьен Фрейд упоминал о благодарности английскому народу за гостеприимство, оказанное его еврейско-немецкой семье: когда-то она вынуждены была бежать от нацистов и нашла в Англии новую отчизну. Вещественным выражением этой благодарности стали несколько бронзовых скульптур Эдгара Дега и еще картина, которую сам Фрейд приобрёл в 2001 году на аукционе и с тех пор она украшала верхний этаж его дома в Лондоне. Люсьен Фрейд хотел, чтобы после его смерти она стала национальным достоянием Британии. Этой картиной была «Женщина с жёлтым рукавом» Коро. Французский художник XIX века Жан-Батист Камиль Коро (1796 – 1875) известен, прежде всего, как один из прямых предшественников импрессионизма, писавший лирические пейзажи. Его портреты – в основном поздние работы, и некоторые из них не менее значительны, чем его пейзажная живопись, хотя и менее известны. Интересно, что Коро, за редкими исключениями, почти не писал мужчин. Большинство его портретов – женские. Можно даже говорить об особом женском типе Коро – немного холодном, меланхолическом и совершенно чуждом всякого заигрывания со зрителем. Все «девушки Коро» погружены в себя, задумчивы и отстранённо-мечтательны. Таковы героини его знаменитых картин «Прерванное чтение» и «Ателье», таковы портреты племянниц художника Мари-Луизы Лауры Сеннегон, в замужестве госпожи Филибер Бодо, и Луизы Клер Сеннегон, будущей госпожи Шармуа, таков и последний шедевр 78-летнего Коро «Дама в голубом». Так что «тёмный, прямой и взыскательный взгляд» (воспользуемся строчками Марины Цветаевой) и плотно сжатые губы «Итальянки с жёлтым рукавом» не являются в творчестве Коро чем-то исключительным. Скорее, эти черты отражают его психологические предпочтения и, возможно, его собственный характер – закрытый, целеустремлённый и цельный. Трижды в своей жизни Коро путешествовал по Италии – в 1820-х, 1834-м и 1843-м. Именно там его талант окреп и освободился от сковывающих условностей французской Академии; в Италии Коро, можно сказать, нашёл себя. Он воздавал должное не только прелести итальянской природы, но красоте римских женщин. Сохранилось письмо художника к другу его молодости Абелю Осмону, фрагмент из которого уместно процитировать: «По-моему, римлянки – самые красивые женщины в мире… Их глаза, плечи, руки и бёдра превосходны. В этом они лучше, чем наши… Но, с другой стороны, им далеко до грации и любезности француженок… Как художник, я предпочитаю итальянку; но в вопросах, касающихся чувственности отношений между мужчиной и женщиной, - я однозначно выбираю француженку». КамильКоро Портрет Романтизм _history

Жак Луи Давид - Портрет мадам Рекамье, 1800, холст, масло, 174 × 244 см, Лувр, Париж, Франция Jacques-Louis David - Madame Recamier, 1800, oil, canvas, 174 x 244 cm, Louvre, Paris, France

Жак Луи Давид - Портрет мадам Рекамье, 1800, холст, масло, 174 × 244 см, Лувр, Париж, Франция Jacques-Louis David - Portrait of Madame Récamier, 1800, oil on canvas, 174 × 224 cm, Louvre, Paris, France

Караваджо Призвание апостола Матфея. 1599 Vocazione di san Matteo Холст, масло. 322 × 340 см Сан-Луиджи-деи-Франчези, Рим

Страну Кокань придумали где-то в Европе, предположительно, во Франции (по крайней мере, немногие рукописи бесконечной басни из почти двух сотен куплетов пришли именно оттуда), а потом уже идея этой волшебной страны добралась до Италии, Испании, Германии и Нидерландов. Не знаю точно, не из этой ли страны в наши края текла та самая молочная река с кисельными берегами. Забавно вот что - во французском варианте волшебную страну населяют благороднейшие и приятнейшие люди, в то время как в немецкой волшебной стране все сплошь жулики, тупицы и ротозеи, а хороших, то есть, трудолюбивых людей оттуда выгоняют. Протестантская мораль, знаете ли - ничего хорошего не может быть в месте, где все лентяи. Немецкий вариант Кокани, кстати, называется Шлараффенландом, а в переводе песни на русский язык Львом Гинсбуром она становится Шлараффией. Оттуда и кусочки стихов, а целиком вот тут эта песенка: https://facetia.ru/node/4756 Тут, конечно, поражает то, сколько внимания уделено еде. А это важно, потому что средневековому жителю голод грозил совершенно неиллюзорно и буквально постоянно. Не голод человека первого мира, когда захотелось пончик и не голод студенческий, когда выпил кипятка на ночь, а утром стрельнул макарон у соседа по общаге, а голод до смерти. Случилась засуха или пожар и конец тебе и всему твоему поселению. И на помощь никто не явится. Древние греки и римляне тоже про голод слыхали, но они умели накапливать ресурсы и у них была невероятная система дорог и передачи новостей. Средневековая Европа же эти блага немного прощелкала. То же самое касается и одежды, ведь одежда в средневековье выполняла, помимо прямого назначения - защиты и утепления, еще одну важнейшую функцию - по одежде можно было мгновенно понять кто перед тобой, крестьянин, купец, монах, рыцарь. А тут у всех такая одежда, какую пожелаешь! Так что, вот так выглядят средневековые мечты о бесклассовом обществе, обществе всеобщего благоденствия, где сама природа у человека на посылках, а труд полностью упразднен. Адам и Ева в раю не работали, а вот когда их выгнали, то труд стал их наказанием. Собственно, все это рассказываю, в основном стащив из небольшой статьи из сборника “Герои и Чудеса средних веков” историка-медиевиста Жака Ле Гоффа как предисловие к картине Питера Брейгеля Старшего “Страна Лентяев”. …Все это нынешней зимой Мне рассказал один немой, А подтвердил публично Слепой, который этот край Недавно видел лично.

Меня периодически накрывает огромной радостью от того, насколько неисчерпаема и огромна тема, которой я, маленький дилетант, так страстно увлеклась много лет назад. И сколько удивительных тропинок открывается от истории искусства во все стороны. В общем, я собрала порядка полутора сотен картин, фотографий и коллажей для нашего следующего видео о сюрреализме и уже готовлю сценарий следующего, про Передвижников, узнавая новые имена и читая удивительные истории. Вот, например, хочу вам про Эмилию Яковлевну Шанкс немного рассказать. Эмилия Шанкс - одна из двух первых женщин, принятых в товарищество Передвижников (второй была Антонина Леонардовна Ржевская). Это было уже второе поколение передвижников, и вокруг их принятия велись споры. Но не из-за того, что они женщины, а из-за того, что уже совсем взрослые мастера первой волны, например, Григорий Григорьевич Мясоедов, были решительно против новых западных веяний в искусстве товарищества. Ну, и правда по духу картины Шанкс напоминают то ли палитрой, то ли настроением французскую импрессионистку Берту Моризо, родившуюся на 16 лет раньше Эмилии Шанкс. И даже если не Моризо лично, то все равно в ее работах отчетливо видно влияние импрессионизма, а иногда даже и Уистлера. Эмилия Шанкс была художницей британско-русской, потому что родители ее были английскими предпринимателями, перебравшимися в Москву. Тут они держали один из самых модных и дорогих магазинов ювелирных украшений города прямо на Кузнецком мосту. В доме Шанксов в чести было изучение искусств и всех детей, которых было аж восемь человек, учили живописи и музыке на дому. В результате двое из них - Эмилия и ее младшая сестра Мария, стали профессиональными художницами. Кстати, Мария прославилась как иллюстратор, специализировавшийся на картинках к романам Льва Толстого, а потом оказалось, что и старшая сестра Эмилии Луиза тоже фанатка Толстого и она вместе с мужем сделала лучшие (ну, для своего времени, сейчас не знаю как там оно) переводы романов Льва Николаевича на английский. Сестры дружили со старшей дочерью Толстого Татьяной и частенько гостили друг у друга. Так вот, к Эмилии вернемся. В 25 лет она стала вольнослушательницей в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и попала там в мастерскую Поленова с которым после дружила всю почти жизнь. Там она брала классы и у Маковского и у Прянишникова. В 1890 году художница получила большую серебряную медаль за картину “Письмо няни”, после заимела еще и настоящее официальное звание художницы, а еще через год ее позвали к себе Передвижни по чуть-чуть с ними выставляться. Три года подряд она то одну, то другую картину отправляла на передвижные выставки и каждый раз их не только примечали то меценаты, то вообще лично императрица Александра Федоровна, но еще и неизменно покупали за много денег, поэтому в 1894 году ее кандидатура попала в списки голосования на постоянное участие в товариществе. Голосов за нее в итоге было подано аж 15, больше, чем за Валентина Серова, любимца самого Репина. Примерно в то же время Эмилия увлеклась фотографией. Как и в живописи, ее больше всего интересовал быт, люди и, конечно дети - вы вообще сейчас увидите, что у нее нет ни одной картины без детей. Накануне Первой мировой войны почти вся семья Шанксов вернулась на родину, в Лондон. Вроде бы, Эмилия и Мария очень хотели вернуться позже в Россию, но, конечно же, и их доходный бизнес и все имущество как-то потерялось в ходе переполоха революции, поэтому и ехать оказалось некуда. Английская академия художеств приняла Эмилию с распростертыми объятиями. Ну, там она и осталась, иногда выставлялась и умерла в 78 лет в 1936 году. Я вот страшно удивляюсь своей дремучести, но это имя и ее картины, честно говоря, я впервые увидала буквально дней десять назад. Почему же она потерялась, когда мы знаем буквально каждого передвижника по имени и в лицо? Из-за английскости, из-за пола, из-за детей на картинах? Вот не знаю, но думала неделю, прежде чем о ней написать и прям рада делиться.

«Костел святого Жака в Дьеппе» 1901г. Камиль Писсарро Одна из последних работ Камиля Писсаро, всего два года остается до смерти мастера. В 1901 году Писсаро проживает в Дьеппе (Франция) в отеле, окна которого выходят на старинный величественный костел, посвященный святому Жаку. Художник очень страдает, привыкший писать на пленэре, он вынужден созерцать мир из окна своего гостиничного номера. Поэтому неудивительно, что Писсаро почти сразу задумал написать полотно с костелом-главным героем, тем более что работы подобной тематики у него уже были. Писсарро на картине акцентирует внимание на контрасте массивной величественности костела и легкой прозрачности неба. Художника волнует возможность запечатлеть, как геометрическая конструкция с четкой архитектурой пересекает пространство и как соединяется с ним. Именно поэтому костел на картине лишен максимального приближения и охватывается глазом мастера в общем плане. Взгляд издалека — вот, что важнее.

Витражи Марка Шагала в Реймсском соборе. В 1974 году Марк Шагал выполнил три большие композиции для окон амбулатория: Древо Иессеево, эпизоды из жизни французских королей и центральный сюжет – Распятие Христа. Витражи были выполнены по эскизам художника в витражной мастерской Жака Симона под руководством самого художника и Шарля Марка. Marc Chagall's stained glass windows in Reims Cathedral In 1974, Marc Chagall performed three large compositions for the windows of the dispensary: The Tree of Jesse, episodes from the life of the French kings and the central plot – the Crucifixion of Christ. The stained-glass windows were made according to the artist's sketches in the stained-glass workshop of Jacques Simon under the direction of the artist himself and Charles Marc. витраж vitrage

​​Рисунок Ван Гога, изображающий девушку, установил аукционный рекорд Рисунок, сделанный в последние годы жизни Винсента Ван Гога, установил рекорд для работ художника на бумаге. На аукционе Christie’s он был продан за 10,4 миллиона долларов, хотя предварительная оценка составляла 7−10 миллионов. Портрет под названием «Мусме» был сделан по мотивам картины «Молодая японка», на которую голландского постимпрессиониста вдохновил популярный тогда роман Пьера Лоти «Мадам Хризантема». Редкое изображение анонимной молодой натурщицы входило в семейную коллекцию лондонского дилера Томаса Гибсона. Это последняя из двенадцати работ, которые Ван Гог подарил австралийскому художнику Джону Расселу, до сих пор остающаяся в частных руках. Другие произведения из этой группы, включая девять пейзажей и два портрета, хранятся в Музее Гуггенхайма в Нью-Йорке, Художественном музее Филадельфии, Художественном музее Сент-Луиса, Национальной галерее искусств в Вашингтоне и в Музее Гетти в Лос-Анджелесе. Ван Гог сделал этот рисунок вскоре после того, как закончил картину с изображением этой же натурщицы. Полотно ныне входит в коллекцию Национальной галереи искусств в Вашингтоне. Художник черпал вдохновение из романа Пьера Лоти «Мадам Хризантема», изданного в 1887 году. Это автобиографическая история морского офицера, который во время пребывания в Японии взял себе жену из местных. Ван Гога вдохновил образ мусме — так Лоти называл молодую незамужнюю японку. «Мусме — это японская девушка, в данном случае провансальская, в возрасте от 12 до 14 лет», — писал Винсент своему брату Тео из Арля, где тогда жил. Рисунок не копирует и не повторяет напрямую оригинальную картину. Здесь Ван Гог изобразил свою музу погрудно, что позволило ему передать непостижимое выражение и юношескую красоту её загадочного лица. Он увеличил губы и глаза девушки, словно очарованный их спокойствием и торжественностью, придающими ей неповторимый вид. Тёмные ресницы, например, прорисованы тончайшими нежно-чёрными линиями, а контрастные экспериментальные цвета портрета маслом заменены множеством различных линий и точек. Это разнообразие штрихов дало художнику столь же убедительную палитру, что и пигмент. Отправляя рисунки Бернару и Гогену, Ван Гог хотел лишь визуализировать то, над чем работал. Однако презент Джону Расселу имел совсем иную цель. Винсент надеялся, что его дар из двенадцати работ подтолкнёт австралийца к покупке одной из картин Гогена — и тот получит средства на поездку в Арль, где Ван Гог так жаждал организовать коммуну художников. Рассел анонимно продал «Мусме» на аукционе в Париже в 1920 году. Восемь лет спустя портрет приобрёл немецкий банкир Курт Хиршланд в подарок своей жене Генриетте. Будучи евреями, они в 1936 году были вынуждены бежать из родного Эссена в Амстердам. Однако незадолго до вторжения нацистов на Нидерланды двинулись дальше — в Канаду. Художественную коллекцию пара оставила на хранение родственникам, но когда те оказались в опасности, то передали собрание соседу. В конце концов, в 1943 году «Мусме» оказалась в музее Стеделейк. Семья Хиршланд получила рисунок обратно в 1956 году, а в 1983-м их наследники продали его Томасу Гибсону. Впоследствии работа выставлялась в Королевской академии художеств в Лондоне, галерее Тейт и Метрополитен-музее в Нью-Йорке. До продажи «Мусме» самым дорогим рисунком Ван Гога был пейзаж, проданный почти два десятилетия назад. Рекорд принадлежал акварели «Сбор урожая в Провансе» (1888), купленной на Sotheby’s в 2003 году за 10,3 миллиона долларов. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/7a0da8acefaffd1ba53e9.jpg

"Птичий насест" Гектор Джакомелли, ок.1880 > Балтимор, Музей Уолтерса Гектор Джакомелли – французский акварелист, гравер и иллюстратор, итальянец по происхождению. Он получил громкую известность, создавая виньетки, заставки и сложные иллюстрации для роскошных французских и английских изданий. Особенно красивы его композиции, в которых изображены цветы и различные породы птичек, которых он изображал с удивительной правдоподобностью и изяществом. "Птичий насест" – самое знаменитое панно художника, в нем проявилась нежная декоративность и последовательное чередование цветовых ритмов. Двадцать четыре зяблика сидят в ряд на жердочке. Искусство живописца здесь очевидно в талантливой передаче особенностей крошечных птиц, которых он наделяет забавной смышленостью. Этот рисунок интересен милой, затейливой композицией и игривым настроением. Непринужденность линий и легкие колористические сочетания создают впечатление "незаконченности", добавляя шарма произведению.

Бернардино Луини (1480/1485 — 1532) — североитальянский художник, один из самых известных леонардесков — учеников и эпигонов (эпигон — последователь какого-н. художественного, научного и т. п. направления, лишённый творческой оригинальности и механически повторяющий чьи-н. идеи) Леонардо да Винчи. Многие его произведения в прошлом приписывались кисти Леонардо.

"Венера перед зеркалом" 1651 г. Диего Веласкес Лондонская Национальная галерея. «Венера перед зеркалом» занимает в творчестве Веласкеса совершенно особое место: это единственная его картина с явно эротическим подтекстом. Никогда – ни до, ни после – Веласкес подобного рода работ не писал. Обнажённая натура изредка появлялась в его картинах на мифологическую тему, до которой, впрочем, он был не большим охотником. Церковь и Священная Инквизиция относились к жанру ню неодобрительно (кстати, тесть Веласкеса Франсиско Пачеко занимал в этом влиятельном учреждении должность цензора живописи). Если и были у Веласкеса картины, воспевавшие красоту линий женского тела, то ни одна не дожила до наших дней. Кроме «Венеры перед зеркалом». На ложе, покрытом черными и белыми шелковыми простынями, спиной к зрителю лежит пленительнейшая женщина с тёмными волосами, стянутыми на затылке в простой греческий узел. Она подпирает голову правой рукой и смотрится в зеркало в черной деревянной раме, которое держит крылатый амур. Известно, что ранее и сама картина была вставлена в чёрную раму – это создавало интригующий эффект удвоения. Особенный интерес, разумеется, вызывает личность модели, с которой художник мог писать «Венеру перед зеркалом». Но Веласкес предусмотрительно делает отражение лица героини едва намеченным, загадочно размытым. По-видимому, он хотел, чтобы никто не раскрыл её инкогнито. Лишь в 1983-м году достоянием широкой публики стал документ, согласно которому во время пребывания Веласкеса в Италии (примерно 1649-1651) у него была внебрачная связь, от которой родится сын Антонио. Мальчик появился на свет, когда Веласкес уже покинет Италию навсегда и вернётся в Испанию, а его матерью, предположительно, была итальянская художница Фламиния Трива (Flaminia Triva). Многие считают, что именно её красоту Веласкес воспел в картине «Венера с зеркалом». Слава у картины сложилась нехорошая. За ней тянулся длинный и тёмный шлейф слухов. Она много раз переходила из рук в руки. Рассказывали, что одним из первых владельцев картины Веласкеса стал некий мадридский купец. Как только он приобрёл «Венеру», коммерческая удача оставила его: товары, переправляемые морем, частично затонули, частично были расхищены пиратами. Чтобы компенсировать убытки, владелец перепродал картину другому торговцу, но и ему она не принесла счастья. Вскоре все его торговые помещения выгорели дотла от удара молнии. Очередным обладателем «Венеры» стал ростовщик. Говорили, что не минуло и трёх дней после приобретения картины, как с ним случилось непоправимое: его сначала ограбили, а потом прирезали разбойники. Конечно, история это давняя – всё-таки середина XVII века! – и уже не подлежит научной верификации, зато о дальнейших приключениях «Венеры с зеркалом» мы знаем более точно. В конце XVIII века она попала к герцогине Каэтане Альбе – той, которая сама стала моделью для картин Гойи «Обнажённая Маха». Вместе с ними обеими картина Веласкеса висела в будуаре герцогини до самой её смерти. Потом «Венеру» купил Мануэль Годой – испанский премьер-министр и фаворит королевы Марии-Луизы. В 1906-м картину приобрела Лондонская национальная галерея. Казалось бы – вот она, тихая гавань, которую «Венера» обрела после длительных странствий. Но и здесь покой ей только снился. 10 марта 1914-го года суфражистка Мэри Ричардсон, боровшаяся за избирательные права женщин путём швыряния камней в стёкла британского парламента, придумала новую акцию. Она сумела пронести в галерею мясной нож и яростно вспорола нежную плоть Венеры. Мэри отсидит несколько лет в тюрьме и напишет о своём акте вандализма книгу, а «Венеру» Веласкеса удастся благополучно реставрировать. В Лондонской национальной галерее она находится и сейчас. ДиегоВеласкес Барокко _history

Соломея с головой Иоанна Крестителя 1525-30 Бернардино Луини Музей истории искусств, Вена Согласно библейской легенды одна из дочерей Ирода Антипы, Саломея подарила отцу на день рождения страстный сирийский танец. Гости просили снова и снова исполнить его. Когда же сильно нетрезвый царь иудейский спросил ее, что она хочет в награду, то по наущению своей матери Иродиады, Саломея попросила голову Иоанна Крестителя. Этот сюжет запал в душу многих художников и писателей потому, что он удачно укладывается в схему «секс и преступление», которая лежит в основе множества других подлинных и вымышленных сюжетов. Противопоставление танца и смерти – это самое живое олицетворение таких фундаментальных основ бытия. Как любовь, жизнь и смерть, которые как бы одновременно появляются на сцене.

Жак Мартен-Феррьер (1891-1972) «Площадь Тертр под снегом, Монмартр» 1920 холст, масло. 54х65 см Частное собрание жак_мартен_феррьер

Жак Луи Давид так здорово писал портреты Наполеона, что тот назначил его своим личным придворным художником. Должность хорошая, но к ней прилагалось одно небольшое условие - запрет на частные заказы. И действительно, зачем тебе писать еще кого-то, если тебе позволено писать целого Наполеона! Только вот заказы от Наполеона случались не так часто, как хотелось бы художнику и поэтому он втихушку иногда соглашался исполнить что-нибудь налево. Князь Николай Борисович Юсупов был ценителем и коллекционером живописи,а особо ему по душе приходился неоклассицизм, видным представителем которого и был Давид. Юсупов был личным консультантом по вопросам покупки произведений искусства Екатерины II и Павла I, был дружен с Ангеликой Кауфман, Помпео Батони, Антуаном-Жаном Гро и многими другими маститыми и популярными художниками своего времени. Он-то и смог убедить Давида написать для него картину, посулил огромные деньги и даже позволил художнику самостоятельно выбрать сюжет. А тот и выбрал. Это картина о том, как влюбленная древнегреческая поэтесса Сафо млеет от любви к прекрасному юному лодочнику Фаону. Однажды Фаон перевозил саму Афродиту на остров Лесбос и не взял с нее платы, за что Афродита наградила его сосудом с благовониями, имевшим чудесную силу - все женщины отныне влюблялись в прекрасного юношу. Не устояла и уже немолодая Сафо, но юноша отверг ее любовь и Сафо разбежавшись, прыгнула с Левкадийской скалы. Вероятно, эту знаменитую скалу мы и видим на картине вдалеке. Амур зажигает огонь любви, Фаон стоит ужасно самодовольный, а то, что вы видите на лице у Сафо - это вдохновение, переходящее в любовный экстаз. На коленях у нее свиток, на котором она на древнегреческом выводит первые строки одной из своих од, а над ними написано “посвящение Фаону”. Правда, в оригинале никакого посвящения Фаону нету, да и сам этот Фаон ни разу в ее лирике не встречается и считается, что эту ее последнюю трагическую любовь придумали более поздние авторы, которые на тему влюбленности Сафо в лодочника периодически сочиняли комедии, а стихи ее, как известно, и вовсе обращены к женщинам. Вот перевод полного текста оды от Гавриила Державина: Счастлив, подобится в блаженстве тот богам, Кто близ тебя сидит и по тебе вздыхает, С тобой беседует, тебе внимает сам И сладкою твоей улыбкой тайно тает. Я чувствую тот миг, когда тебя с ним зрю, Тончайший огнь и мраз, из жил текущий в жилы; В восторгах сладостных вся млею, вся горю. Ни слов не нахожу, ни голоса, ни силы. Густая темна мгла мой взор объемлет вкруг, Не слышу ничего, не вижу и не знаю; В оцепенении едва дышу — и вдруг, Лишенна чувств, дрожу, бледнею,— умираю. В общем, картину Давид успешно написал, передал Юсупову и она уехала в Санкт-Петербург. Там и живет поныне - можно пойти поглазеть на бленеющую-умирающую Сафо в Эрмитаже.

Сафо и Фаон, Жак Луи Давид, 1808 год. Размер полотна 225 на 262 см

Первый кутюрье Чарльз Фредерик Ворт (1825-1895) - французский модельер английского происхождения, основатель дома моды Worth. Он же первый в истории кутюрье. До этого существовали лишь модистки. Он же в 1868 основал Синдикат Высокой моды, который существует до сих пор. Кроме того, Ворт был первым, кто: - Стал рекламировать свои туалеты в модных журналах. - Привлекать манекенщиц для демонстрации моделей. - Начал проводить модные показы дважды в год. - Пришивать на созданную им одежду ленты с вытканной на них своей фамилией. - Создал конструкцию нижней юбки на обручах - кринолин, а потом сам же её «упразднил» и ввел в моду турнюры. Чарльз Ворт «одевал» императрицу Евгению, королеву Викторию, императрицу Елизавету Австрийскую, испанскую королеву Марию Кристину, королеву Швеции Луизу, а также российских императриц: Марию Александровну (супругу Александра II), Марию Федоровну (супругу Александра III) и Александра Фёдоровна (супругу Николая II), за что его называли «Некоронованный король моды».

«Бонапарт на перевале Сен-Бернар» (1801г.) Героический портрет Наполеона на белом коне, совершающего переход через Альпы написан Жаком Луи Давидом. Прекрасный горный пейзаж, развивающаяся мантия Наполеона и грива роскошного скакуна. Всё в лучших романтических традициях. Романтический герой XIX века - метущаяся душа (развивающиеся локоны, полы одежды и пейзаж должны это подчеркивать). По свидетельствам очевидцев, Наполеон преодолевал перевал на ослике, но это как-то не романтично. Картина была заказана Давиду (в то время самому известному художнику Европы) за колоссальное вознаграждение испанским королём Карлом IV для зала великих полководцев мадридского дворца. Бонапарт, оценив работу Давида, в том же году велел художнику повторить полотно для своей загородной резиденции Сен-Клуб. И сам художник был настолько доволен своей работой, что выполнил для себя ещё одну версию (предположительно в 1805 году), которая висела у его смертного одра в Брюсселе.

Портрет Зои Гики 1777 Александр Рослин Холст, масло. 64,7 × 53 см Национальный музей Швеции, Стокгольм Портреты Рослина влюбляют в себя с первого взгляда. Один из немногих, на мой взгляд, кто мог оживлять своих героев. Сегодня картина Зои Гики, дочери молдавского господаря Григория III Гики. На ней молдавский костюм: головной убор, напоминающий тюрбан и украшенный розами, белое шёлковое платье, шитое серебром, и меховый жакет без рукавов. Отца Зои убили агенты Османской империи. После чего Зоя жила при дворе Екатерины II. Рослин приехал в Россию в 1775 году для рисования портретов русских придворных. За, примерно два года он написал около 75 портретов, многие из которых заканчивал уже по возвращении в Париж. Портрет Зои Гики был одним из последних завершённых Рослином перед его отъездом. Этот портрет — пример изумительного качества работы художника. Действительно, портрет гордой беглянки завораживает зрителя и по сей день.

Луис Рикардо Фалеро "Шабаш ведьм" (1878)

"Девушка, режущая лук" 1646 г. Геррит Доу Королевское художественное собрание, Лондон. «Девушка, режущая лук» – одна из «визитных карточек» Геррита Доу наряду с «Молодой матерью». Между двумя этими работами можно провести ряд параллелей. Во-первых, обе представляют великолепные образцы лейденской школы fijnschilders («изысканных художников») своим дотошным исполнением мельчайших деталей и гладкой, словно отполированной поверхностью. Также в обеих картинах мастер намекает на личную жизнь своих героинь. Вот только в отличие от добродетельной замужней «Молодой матери» – хозяйки хорошо обставленных верхних покоев тогдашней голландской элиты, – здесь зритель переносится в мир плотских интриг «нижнего» мира кухни. На первый взгляд, в «Девушке, режущей лук», нет ничего эротического. Как и на панели «Молодая мать», мы видим светловолосую молодую женщину, которую застали врасплох за работой. Свет из окна слева выхватывает из полумрака висящую вниз головой мёртвую куропатку, пустую птичью клетку и лежащий на боку кувшин. Занятия кухарок были одной из любимых тем Доу. Здесь он мог не только продемонстрировать свой блестящий талант мастера натюрморта, но и наполнить пространство многочисленными – подчас двусмысленными – визуальными намёками. Похотливые стряпухи часто были героинями комедийной литературы в Голландии XVII века, а художники подчёркивали их прелести с помощью символов, взятых из книг, пословиц и поговорок. В данном случае пустую птичью клетку можно расшифровать как символ утраченной девственности. Дополнительными иносказаниями являются куропатка (голландское слово vogel, «птица», на сленге означает также «совокупление», а vogelen, «ловить птиц», является эвфемизмом для «заниматься сексом») и лук, который тогда считался афродизиаком. У многих предметов на картинке, – таких как свеча, ступа и пестик, а также кувшин – есть явные сексуальные коннотации. Мальчик, который протягивает героине луковицу, вполне мог бы сойти за Купидона, не будь он одет и бескрыл. Однако все эти разрозненные аспекты могут быть объединены другим, более широким смыслом: мальчик олицетворяет здесь невинность, а девушка – опыт. Впрочем, во Франции в XVIII веке историю на картине Доу трактовали однозначно. Гравёр Пьер Луи Сюрюг снабдил свой офорт следующими воображаемыми словами: «Я в полной мере готов поверить, что вы хорошо освоили прекрасное искусство приготовления тушёного мяса. / Но я чувствую больший аппетит к вам, / Чем к тушёному мясу, что вы готовите». ГерритДоу Барокко _history

"Портрет мадам Рекамье" 1800 г. Жак-Луи Давид Лувр, Париж. Изображение мадам Рекамье специалисты считают, во-первых, лучшим портретом кисти Жака-Луи Давида, а во-вторых, эталонным примером стиля ампир в станковой живописи. Забавно, что сама Жюли Рекамье осталась недовольна картиной, из-за чего она так и не была дописана. Жюли Аделаид Рекамье (J. A. Recamier) – знаменитая на рубеже XVIII и XIX веков светская красавица и хозяйка знаменитого салона, который в эпоху Директории был главным центром парижской интеллектуальной жизни. Здесь встречались, флиртовали и до хрипоты спорили лучшие люди своего времени: писатель Шатобриан и критик Сент-Бёв, маршал Бернадот (будущий король Норвегии и Швеции) и романистка мадам де Сталь. Литература тут встречалась с политикой, а умная, образованная и, чего греха таить, чертовски привлекательная хозяйка умело модерировала общение между людьми нередко противоположных и даже враждебных взглядов. Среди воздыхателей Жюли числились брат Наполеона Люсьен Бонапарт, принц Август Прусский и еще многие. Слава мадам Рекамье очень скоро перешагнула границы Франции, а имя её перешло в разряд нарицательных. О ней говорили в Италии и Австрии, Англии и Германии. В далёкой России в начале XIX века «северной Рекамье» называли Александру Осиповну Смирнову, принимавшую у себя, развлекавшую и опекавшую лучших представителей русской литературы, включая Пушкина, Лермонтова и Гоголя. А проделавшая то же через 100 лет Зинаида Шаховская, в чьей гостиной встречались Бунин, Ходасевич, Замятин, Набоков, сетовала: о ней не перестают злословить, дескать, Шаховской всё не дают покоя лавры Рекамье. «Век не салонов, а гостиных. Не Рекамье – а просто дам», – писал о своём времени Блок. Её личная жизнь была необычна. Когда Жюли исполнилось 16, к ней посватался 42-летний богатый банкир Рекамье, некогда страстно влюблённый в её мать. Очень скоро они с Жюли повенчались, но близкий круг знал, что между супругами никогда не было интимной близости, а отношения в семье больше напоминали уважительное доверие между отцом и дочкой. Поговаривали, Жюли и в самом деле могла быть дочерью банкира Рекамье, который пошёл на неординарный шаг с женитьбой, чтобы в случае возможных политических потрясений его состояние перешло к его самому близкому человеку – Жюли. Возможно, именно поэтому Давид решил изобразить 23-летнюю мадам Рекамье в образе босоногой античной девственницы-весталки. Стиль ампир (многие его проявления станут называть «стилем Рекамье», как когда-то рококо называли «стилем Помпадур») как нельзя лучше соответствовал этому замыслу. Мадам полулежит на кушетке, напоминающей античные ложа. После портрета этот предмет мебели войдёт в моду, ампирную кушетку так и будут называть: «Рекамье». Белое платье с высокой линией талии похоже на тунику. Давид написал его без всякой современной отделки, чтобы оно выглядело по-гречески лаконичным и простым. Высокая прическа из кудрей «в греческом стиле», популярном в период Директории, по сравнению с «монархическими» пудреными париками кажется образцом естественности. Правда, Жюли была недовольна, что её черные от природы волосы Давид, увлёкшийся зелено-оливковой гаммой, ради цветовой гармонии сделал каштановыми. Давид писал «Портрет Рекамье» перфекционистски медленно и долго: то свет падал не оттуда, то настроение было не то. Капризная красавица устала ждать и поручила писать себя другому художнику – Франсуа Жерару. А Давид взревновал и сказал, что раз так, то он не станет завершать портрет: «У женщин свои причуды, мадам, а у художников – свои». Торшер и лампу на картине дописывал уже ученик Давида, Энгр. Впрочем, именно в этой аскетичной незавершённости, в гулком пустом пространстве, избавленном от громоздкой мебели и драпировок, сейчас видят главную прелесть картины, ведь они делают обаяние Рекамье еще более волнующим. ЖакЛуиДавид Классицизм _history

Жак-Луи Давид "Наполеон Бонапарт в рабочем кабинете в Тюильри" (1812) Портрет написан Давидом в 1812 году и, по свидетельствам современников, является самым реалистичным образом императора. Впрочем, несмотря на детальность и реалистичность, нет никаких данных о том, что Наполеон позировал для портрета.

"Расстрел императора Максимилиана I" 1868 г. Эдуар Мане Кунстхалле, Мангейм. Эдуар Мане занимал четкую гражданскую позицию и был ярым политическим спорщиком. Во время Франко-Прусской войны, например, он остается в осажденном Париже, идет добровольцем на его защиту и по вечерам, голодный, больной и измученный, тяжело переживает вести о гибели друзей, скучает от разлуки с женой и ведет яростные споры с Эдгаром Дега. Сходятся в итоге на том, что не прощают бегства Золя из Парижа, мирятся. Но это будет уже в 1870 году, когда война положит конец правлению Наполеона III, а Эдуара Мане доведет до нервного срыва. А за несколько лет до этого недовольство Мане-француза правлением императора прорвется лишь в одной напряженной, политически-заряженной картине. «Расстрел императора Максимилиана» был обречен – такую картину не отправишь в Салон и даже не покажешь на собственной выставке. Ее запретили – и до самой смерти Мане полотно не видел никто, кроме близких друзей художника. Здесь не обойтись без предыстории. «Расстрел» - это быстрая, дерзкая и вполне конкретная реакция на одну из самых постыдных кампаний Наполеона III: тщеславное завоевание Мексики, политический переворот и позорное бегство французской армии из этой заокеанской страны. Наполеону хотелось провернуть что-то вроде египетской кампании своего знаменитого родственника, а заодно подобраться поближе к Америке. Французская армия свергла местного правителя Мексики и усадила править здесь марионетку Наполеона III, императора Максимилиана. Все бы ничего, история не оригинальная и не новая, но только французов надолго не хватило: содержать армию в Мексике оказалось дорого и совершенно нелогично. Армию вернули домой, а императора Максимилиана оставили разбираться с мексиканцами. Когда мексиканцы расстреляли чужака Максимилиана и французские газеты об этом сообщили, Эдуар Мане задумал новую картину, свой единственный шедевр на основе исторического события. Страстный исследователь творчества Мане и один из лучших современных британских арт-критиков Вальдемар Янушчак говорит: «В истории современного искусства есть всего две картины, на которых с достаточной силой и эффектом запечатлены события своего времени: «Герника» Пикассо и «Расстрел» Мане». Мане удалось не просто рассказать о событии, а вовлечь в него зрителя. Глухую серую стену на заднем плане Мане выстроит только в третьей версии картины (на первых версиях-эскизах за расстрельной группой простирался сухой, лаконичный пейзаж), солдаты тоже сначала были одеты в сомбреро и вполне походили на мексиканцев. Потом, переодев солдат во французские мундиры, Мане бросит вызов и обвинит французов в соучастии, а французского императора – в убийстве. Это его черты должны были опознать современники в лице того солдата, который готовит ружье к финальному выстрелу в упор. Это он, Наполеон III, - убийца Максимилиана. Но кроме зевак, наблюдающих из-за забора за казнью, на картине присутствует еще один наблюдатель, который был рядом и ничего не сделал, чтобы помешать. Это вы. Это вы отбрасываете тень в нижней части картины и спокойно наблюдаете за казнью императора Максимилиана. Каждый из нас. ЭдуарМане Реализм _history

Игроки в карты конец 19-го века Луис Уэйн Сумашедший художник, писавший исключительно котиков. Луис Уэйн - английский художник, известный своими многочисленными изображениями антропоморфных котов, кошек и котят. А насчет "без ума" - это в прямом смысле. Луис Уэйн страдал шизофренией. В 23 Луис женится на гувернантке своих сестёр Эмили Ричардсон, которая была старше его на десять лет, и переезжает жить к ней. Вскоре у Эмили обнаруживается рак и умирает через три года после свадьбы. Во время болезни единственным утешением Эмили был домашний чёрно-белый котёнок Питер. Чтобы порадовать Эмили, Уэйн обучил его различным трюкам: кот носил очки и сидел смирно перед книгой, делая вид, что читает. В это время сам Луис начинает рисовать с него многочисленные эскизы. Позже Уэйн писал о Питере: «Ему собственно и принадлежит заслуга в моей карьере и становлении моей работы». Питер изображён на многих ранних работах художника.

Натюрморт с кофейником 1900 год Камиль Писсарро Эрмитаж, Санкт-Петербург Картина написана в Париже в самом начале 1900 года. Фон — жаккардовая обойная ткань (крупноузорчатая ткань, сложного или простого переплетения). Картина представляет крайне редкий жанр в творчестве Писсарро — натюрморт: всего у Писсарро известно около 20 натюрмортов. А. Г. Костеневич отмечает, что Писсарро в своих натюрмортах почти никогда не повторялся, в то время как в своих пейзажах он регулярно повторял композиции, создавая целые серии одного и того же сюжета.

Луиджи Лучони (1900-1988) «White and Gold» 1934 холст, масло. 41х58 см луиджи_лучони

Луис Эгидио Мелендес (1716—1780) - испанский художник XVIII века, продолжатель лучших традиций мастеров испанского натюрморта. Луис Мелендес создал сорок четыре натюрморта, большинство которых ныне — достояние музея Прадо.

"Король Испании Карл IV и его семья" 1800 г. Франсиско Гойя Национальный музей Прадо, Мадрид. Испанский король Карл IV, его супруга Мария Луиза Пармская, их разновозрастные и многочисленные «чада и домочадцы»… Перед нами знаменитый семейный портрет испанских монархов кисти придворного живописца Франсиско Гойи. Портрет, самую едкую и ёмкую характеристику которому дал французский поэт-романтик Теофиль Готье. Он сказал, что на этой картине видит не короля и королеву, а «булочника с женой, получивших крупный выигрыш в лотерею». «Семья короля Карла IV» – ода или насмешка? «Семья короля Карла IV» – парадный портрет, и в то же время в нём легко считывается ирония Гойи. С одной стороны, испанские правители, нынешние и будущие, показаны в блеске королевской славы. Гойя тщательно воспроизводит их одежду, обильно украшенную придворным ювелиром драгоценными камнями. Женские украшения, ордена короля (среди них – недавно учреждённый орден Марии Луизы и Золотого руна, а также Крест Непорочного зачатия) – всё это Гойя выписывает, кажется, с каким-то особым удовольствием. С не меньшим вкусом и знанием дела передана фактура тканей: тяжёлой золотой парчи, мягкого и вкрадчиво-матового бархата, лёгких кружев. Однако роскошь нарядов только оттеняет физические несовершенства героев. По воспоминаниям, король был феноменально рыхл, а королева-распутница – и вовсе безобразна. И Гойя не стремится дать их в идеализированном виде. Он изображает не богоподобных венценосцев, а заурядных смертных из плоти и крови. В демократической критике принято будет писать о семье Карла IV чуть ли не с отвращением: духовное убожество, мещанская заурядность, семья лавочников, вульгарность, невежество, вырождение и прочая, и прочая. В работе Гойи видели чуть ли не карикатуру. Вряд ли это и в самом деле так. Скорее, мы имеем дело с критической крайностью. А Гойя оставался художником, он создал остро-характерные портреты, раскрывающие в нём знатока человеческой природы. И, кстати, монархами портрет был воспринят благосклонно. Но вот что еще интересно: на этом портрете изображены люди, близкие по крови – король с королевой, три их дочери, три сына, внук, зять, сестра королевы и брат короля. Как это было принято среди европейских правящих династий, многие из них связаны двойной родственной связью: муж Марии-Луизы – одновременно её же кузен; брат короля Антонио Паскуаль был женат на королевской дочке, своей племяннице Марии Амалии (её на картине нет – она умерла за два года до её создания, в 1798-м; и может быть, это её Гойя изобразил отвернувшейся к стене?). Но несмотря на кровную близость, люди эти выглядят удивительно отчуждёнными, разрозненными, замкнутыми в себе, словно их собрала для позирования художнику простая случайность. А еще на картине есть тот, кто внимательно наблюдает за всеми ними. Автопортрет Гойи в картине «Семья короля Карла IV» Франсиско Гойя говорил: «Я признаю трёх учителей - Рембрандта, Веласкеса и природу». В этом парадном портрете короля Карла IV с его близкими есть прямая отсылка к веласкесовым «Менинам» – знаменитой картине-иллюзии, где в окружении королевских особ (инфанты Маргариты и отражающихся в зеркале короля и королевы, её родителей) кумир Гойи Веласкес изобразил себя самого за работой. Гойя здесь без стеснения подражает Веласкесу. Точно так же в групповое изображение семьи Карла IV Франсиско Гойя вписывает автопортрет: в затемнённом левом углу, позади королевских особ, за мольбертом, можно разглядеть по-рембрандтовски задумчивое лицо художника. ФрансискоГойя Портрет Романтизм _history

Растопленные картины Австрийский дизайнер Алпер Достал создал серию работ «Выставка горячего искусства». В своих работах дизайнер как бы растапливает картины известных художников. Он проделал это с полотнами Пита Мондриана, Пабло Пикассо, Винсента Ван Гога, Рене Магритта, Сальвадора Дали, Эдварда Мунка, Жака-Луи Давида и Хосе Давида Альфаро Сикейроса. «Выставка горячего искусства» — серия работ, которые должны показать, что могло бы произойти, если очень жарким летом мы остались бы без кондиционера. Вот результат». Искусство или нет?

Габриель-Жак де Сент-Обен (1724-1780) «Сценка в маленьком ярмарочном театре в Париже» 1760 холст, масло. 80х64 см Национальная галерея, Лондон, Великобритания габриель_жак_де_сент_обен

"Осеннее утро в Эраньи" 1897 г. Камиль Писсарро ГМИИ имени А. С. Пушкина. Камиль Писсарро был евреем и убежденным анархистом - читал революционные философские трактаты и учил детей внутренней свободе. Он отстаивал эмансипацию и социальное равенство. Его жизненные и политические взгляды однажды приняли отчетливые формы - и стали нерушимой внутренней основой до конца жизни. Он считал абсолютным злом капитализм, «ужасы нелепой цивилизации», банковские спекуляции и коммерцию. Уверенного, цельного, нерушимого Писсарро не меняли ни слава, ни деньги. Он купил дом в деревушке Эраньи - и растил там яблоневые деревья и овощи на грядках. Цветов совсем немного - только на небольшой клумбе под окном дома. Один критик заметил, что «кисть Писсарро похожа на лопату, которая с болезненным усилием ворочает землю». Такая уничижительная крестьянская метафора, направленная против Писсарро, делает честь критику - он смог найти образ, близкий художнику больше всего. Дикий, загорелый уроженец Антильский островов, Писсарро, обосновавшись во Франции, становится не столичным обитателем богемного Монмартра, а крестьянином, которого земля кормит. И буквально - не давая умереть от голода и вырастить детей, и на уровне образов и мотивов - ежедневно щедро одаривая летними рассветными солнечными пятнами, хрустящим инеем, ровными бороздами после вспашки, осенними листьями, прозрачными зимними сухими травами. Он буквально пишет то, что под ногами. При этом Писсарро не прост и не наивен, его называли учителем Поль Гоген и Поль Сезанн, те художники, которые определили все современное искусство. Самоучка Писсарро, не получивший академического образования, охотно учит молодых художников, в которых часто только он один и верит. Он делится идеями и опытом, формулирует в разговорах и письмах идеи импрессионизма так, что он действительно начинает превращаться в идейное художественное движение с понятными целями. «Изображайте сущность вещей, пытайтесь выразить ее любыми средствами, не думая о технике», - записал слова Писсарро один из его учеников Луи Ле Байль. Сезанн, уехавший жить отшельником и постигать суть прованских сосен, гор и крестьян, лучше всех усвоил эти уроки. А Писсарро оставался в Эраньи до конца жизни, не поменяв привычек и жизненного уклада даже в те времена, когда его картины раскупались в частные коллекции прямо на персональных выставках. Писсарро врос в деревенскую землю Эраньи и не сомневался в надежности и неисчерпаемой силе своего места обитания. Писатель Октав Мирбо сказал однажды о тихом гении художника: «Глаз художника, как и ум мыслителя, обнаруживает более важные аспекты вещей, их целостность и единство. Даже когда он рисует фигуры в сценах деревенской жизни, человека он всегда видит в общей земной гармонии, как человеческое растение. Чтобы описать драму земли и тронуть наши сердца, месье Писсарро не нуждается в неистовых жестах, сложных арабесках и зловещих ветвях на фоне ясного неба». КамильПиссарро Пейзаж Импрессионизм _history

Нимфа, бегущая от стрел Амура Франция, 1913 г. (модель 1774 г.) Франция Севрская фарфоровая мануфактура Скульптор: Буазо, Луи-Симон. 1743-1809 1913 г. (модель 1774 г.) Севр Материал: твердый фарфор, бисквит Размеры: выс. 55 см Инвентарный номер: ЗФ-21933 Источник

"Бегущая девочка на балконе" Джакомо Балла, 1912 Балла, как и остальные футуристы, обращается к изучению движения и скорости. Поиски в области декомпозиции движения с помощью хронофотографа стали с началом XX века популярными в творческих кругах. Балла пишет сначала картины, изображающие движение скорее буквально. Однако с течением времени его работы становятся все менее фигуративными и приближаются к абстракции. «Бегущая девочка на балконе» – это одно из первых полотен, в которых художник стремится передать непрерывность движения во времени и пространстве. Не подлежит сомнению, что Балла владеет искусством фотографии и – чтобы воссоздать скорость, движение и время художественными средствами – берет за образец снимки, сделанные в этой технике. Он подходит к этой проблеме аналитически: изображает движение повторением форм.

"Портрет Луиса Бунюэля" Сальвадор Дали, 1924 > Мадрид, музей Софии Дали познакомился с Луисом Бунюэлем в Королевской Академии Искусств в Мадриде, во время своего обучения в 1922-1926 годах. Бунюэль был одним из тех, кто в значительной степени повлиял на Сальвадора, так же как и Федерико Гарсиа Лорка – испанский поэт и драматург. Позднее Дали принял участие в съёмках двух фильмов Бунюэля: «Андалузский пёс» (1929) и «Золотой век» (1930). Портрет Луиса Бунюэля был написан, когда будущему режиссёру было 25 лет. Он изображён серьёзным и задумчивым человеком с пристальным взглядом, смотрящим в сторону от художника и зрителей. Картина выполнена в мрачноватых тонах. Сдержанные цвета создают атмосферу серьёзности и подчеркивают глубокомысленный взгляд.

«Коронация Наполеона». Ценители искусства едут в Лувр, чтобы вживую увидеть монументальные картины французского художника Жака Луи Давида «Клятва Горациев», «Смерть Марата» и грандиозное полотно, запечатлевшее коронацию Наполеона. Полное название картины — «Посвящение императора Наполеона I и коронование императрицы Жозефины в соборе Парижской Богоматери 2 декабря 1804 года». Давид выбрал момент, когда Наполеон коронует Жозефину, а папа Пий VII дает ему свое благословение. Картина была создана по заказу самого Наполеона I, который хотел, чтобы на ней все выглядело лучше, чем было на самом деле. Поэтому он попросил Давида изобразить в самом центре картины свою мать, которой не было на коронации, себя сделать чуть выше, а Жозефину — чуть моложе.

История одной вещи. Жаклин Марваль. «Кокетки» C выставки «Музы Монпарнаса». Виртуальное путешествие по экспозиции воображаемого «Салона женщин-художниц» (общества с этим и похожими названиями постоянно устраивали тогда выставки в Париже). Внимание к деталям, жесту и позе, внимание к орнаменту и декоративности — всё это о художнице, картины которой стали символом нашей выставки. Кого объединил «Салон женщин-художниц»? Как молодые художницы отстаивали свои права наравне с мужчинами? И кого называли «вечные влюбленные Монпарнаса»? Рассказывает Алексей Петухов, старший научный сотрудник отдела искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков и куратор выставки — https://www.youtube.com/watch?v=b4eUvruFK2g https://www.youtube.com/watch?v=b4eUvruFK2g

Луиджи Лучони (1900-1988) «Arrangment in grey and green» 1977 холст, масло. 77х62 см луиджи_лучони

Искусство и мода. Дизайнер одежды Бьянка Луини (Bianca Luini) видит моду во всем. Она находит новые идеи для дизайна одежды и мейкапа будь то архитектура, природа, пейзажи или продукты питания. «Я занималась исследованием изображений для своего университетского проекта», — рассказывает Бьянка Луини. «И однажды я случайно увидела две фотографии, в которых прослеживались общие детали. С тех пор я не могла не замечать сходства среди других фотографий в интернете, и в 2013 году решила создать блог, в котором смогла бы делиться своими наблюдениями».

"Перспектива" 1715 г. Антуан Ватто Бостонский музей изящных искусств, Бостон. Эта картина Антуана Ватто, хранящаяся сейчас в бостонском Музее изящных искусств, не имеет авторского наименования, отчего её называют просто «Вид». Или, как вариант, «Перспектива». Ватто был своеобразным человеком – он почти никогда не подписывал своих работ и не придумывал для них названий. Дело художника – карандаш и кисть, а называют картины пусть заказчики или знатоки искусства. Перед последними Ватто не однажды невольно ставил сложные задачи. Как, например, определить жанровую разновидность «Перспективы»? Это пейзаж? Или групповой портрет? Или жанровая сцена? Ни первое, ни второе, ни третье. Французская Королевская академия, принимая Ватто в академики, поступила неординарно: специально для картин Ватто она придумала новый жанр, уникальный. И назвала его fetes galantes, «галантные празднества». Бостонский «Вид» – это тоже галантное празднество. Изящные и расслабленные французские аристократы гуляют на природе, мило беседуют, музицируют, флиртуют. Красивая природа и изысканная архитектура им в этом подыгрывают. Но где Антуан Ватто, сын кровельщика из провинциального городка Валансьен, мог всё это наблюдать? Добившись успеха в Париже, Ватто приобрёл влиятельных покровителей. Многие из них считали художника своим близким другом и даже предоставляли к его услугам собственные имения. Одним из таких людей в жизни Ватто был миллионер Пьер Кроза. Он был «главным по налогам» в одной из французских провинций и настоящим финансовым гением. Правда, насмешливые земляки всё равно называли его «бедный Кроза». Не потому, что жалели, а – чтобы отличать от еще более богатого Кроза, его брата. Тот жил в Америке и ему практически единолично принадлежала вся Луизиана, благодатные земли по течению Миссисипи. Но и «бедный Кроза» тоже не бедствовал: скупал произведения искусства (кстати, его грандиозная коллекция, приобретённая впоследствии Екатериной II, сразу поставит Эрмитаж в один ряд с лучшими музеями мира) и строил замки во Франции. Ватто он симпатизировал настолько, что пригласил художника не только оформить свою блестящую резиденцию в Монморанси, но и пожить там на правах гостя. Парк резиденции Пьера Кроза в Монморанси мы видим на этой картине. Жизнь в усадьбе текла неспешно, всё было организовано к удовольствию и развлечению гостей. Регулярно проводились концерты, а домашние спектакли, привлекающие всех желающих к участию, могли растягиваться на несколько дней. Те, у кого не было настроения лицедействовать, разбредались по парку. Как раз это мы и видим на картине Ватто. Общество разделилось на парочки. Кавалер в левом углу полотна указывает рукой направление, вероятно, приглашая свою даму прогуляться и уединиться. Другая парочка мило беседует. Кто-то музицирует. Кто-то удаляется вглубь перспективы. В чем главная ценность картины? Именно в том, за что Ватто был так любим французами, – в непревзойдённом умении художника передавать атмосферу. Атмосферу лёгкости, праздности и витающей надо всеми лёгкой грусти. Но отчего грусть? О героях Ватто справедливо говорят, что они не думают о будущем и живут одним днём. Эта «ускользающая красота» не может не вызывать ощущения тревоги: всё эфемерно, жизнь быстротечна, никому не дано знать – что там впереди. Раскрывающаяся перспектива с увенчанной фронтоном белоснежной беседкой, тающей в тумане, лишь усиливает это ощущение загадочности, неопределённости. По замыслу того, кто проектировал парк, беседка должна представать перед глазами посетителей не сразу, она наполовину скрывается за кронами деревьев. В этом есть нечто интригующее. И очень характерное именно для Ватто. Французы мало кем способны восторгаться так, как им. Они считают, что Ватто гениально передает утончённость французского образа жизни и образа мыслей. Вот в завершение замечательный образчик последнего: братьев Гонкур в «Перспективе» Ватто восхищал не композиция или колорит, а то, что «деревья написаны так, будто танцуют вокруг людей». АнтуанВатто Рококо _history

Еще пара слов про Апокалипсис вдогонку к прошлому посту - хочу вам показать с чего начались иллюстрации к этому тексту. На дворе был примерно 780 год, когда монах по имени Беат из Ль...ы (это в Испании) составил Комментарии к Откровению Иоанна Богослова, чем изрядно подогрел интерес к нему. До Беата Откровение периодически комментировали, но как-то без особой страсти, а монах собрал этакую компиляцию из более ранних толкований, дополнил ее, развернул некоторые важные пункты и, главное, снабдил свою версию забористыми картинками. Считается, что за эту работу Беат взялся для того чтоб обучать монахов по книгам и еще для того, чтоб поддержать и подбодрить небольшие и не слишком сильные на тот момент христианские общины, которые выживали на Пиренейском полуострове, где почти повсеместно доминировали мусульмане. Там как раз в 711 году арабы набежали на вестготское государство и завоевали практически весь полуостров, организовав потом Кордовский эмират и стало понятно всем бедным христианам, что Иоанн Богослов в Откровении под “Зверем” совсем не Римскую империю имел в виду, а Халифат, а Вавилон этот противный не город Рим, а город Кордова. В общем, легло идеально - как я и писала ранее, Апокалипсис - действительно творение на все времена и на любую эпоху, когда страшно. К слову, конец света Беат примерно назначил на 801 год, хотя и предупредил, что прогноз может быть неточным. Как пишет Жак ле Гофф в “Рождении Европы”, “Благодаря Беату в Европе появился первый настоящий триллер”. И действительно, работа Беата настолько поразила воображение современников, что число копий этого текста, да еще и с иллюстрациями, стремительно росло. До технологий, вроде тех, которыми пользовался Дюрер создавая свой цикл гравюр, еще далеко - тиражную печать еще не придумали, так что все делалось вручную. До наших дней дошло 35 копий этой книги, не все, конечно, полные, но зато 27 из них богато иллюстрированы. Первую книгу, скорее всего, разрисовал сам Беат, следующие рисовались под его руководством, а дальше уже более поздние художники поняли, что так можно и радостно продолжали дело, давая волю фантазии - картинки, конечно, копировались, но каждый был рад добавить чего-нибудь пугающего от себя. Лучшие мастера брались за эту работу, демонстрируя каких высот они добились в своем деле. Там еще и карта мира есть!

"Ярмарка в Гавре" 1906 г. Альбер Марке Музей изящных искусств, Бордо. «Ярмарке в Гавре» написана в период расцвета фовизма. Марке до конца своих дней дружил с Анри Матиссом. Но даже в разгар увлечения фовизмом его картины все же не были в достаточной мере «дикими». Черты фовистического направления – яркие цвета, широкие окрашенные плоскости, декоративность – присущи этой картине. Но вместе с тем Марке не спешит уходить от пространства к плоскости, с помощью усиления интенсивности цветовых аспектов он создает перспективу. А яркие цвета так изящно распределены по холсту, что, пожалуй, в отношении этой работы знаменитое высказывание Луи Вокселя, обвинившего группу Матисса в том, что «они швырнули публике в лицо банку с красками», – несколько избыточно. Ранние работы Марке представляли собой импрессионистические пейзажи. К 1906 году он с импрессионизмом окончательно простился. Его мазок во многом похож на импрессионистический, но отход от этой традиции выдает в том числе благосклонность к черному цвету, который импрессионисты не использовали, а фовисты – вполне. Марке любил применять черный как цветовой камертон, позволяющий зрителю видеть контрасты самого светлого и самого темного. С удовольствием он использует и контур, чаще всего в виде штриха-мазка, нередко черного цвета. «Ярмарку в Гавре» по тональности и общему настроению сравнивают с работами Альфреда Сислея. Но по тонкости изображения, общему лиризму и изяществу рисунка Марке того периода до Сислея, пожалуй, не дотягивает. Нередко, характеризуя работы Марке, говорят об идеальном сочетании конкретного и общего. В отношении этой картины – весьма конкретен пейзаж, а люди представляют собой скорее некий образ людей, идею о людях, в них никакой конкретики мы не найдем. Такой подход достаточно типичен для Марке: в его пейзажах практически всегда есть следы людей, так или иначе фигурируют люди, но при этом они максимально обобщены. А вот в картинах, изображающих Неаполь, уже и сам пейзаж теряет конкретику, и Неаполитанский залив становится не самим морем, а чудесной мечтой о море. АльберМарке _history

"Танцовщица на проволоке" Жан-Луи Форен, 1895 В ранних произведениях художника чувствуется сильное влияние Мане и Дега. Постепенно Жан-Луи Форен начал заниматься рисунком, работал над литографиями для юмористических журналов. Известность ему принесла публикация около 250 литографий под названием «Парижская комедия». Основные темы творчества – городская жизнь и лицемерие судей. В последние годы жизни художник обратился к библейским сюжетам, создавал офорты и живописные полотна в манере подражания Рембрандту.

"Лидия Эммет" 1892 г. Уильям Меррит Чейз Бруклинский музей, Бруклин. Для своего времени это один из самых дерзких женских портретов. До сих пор так писали только мужчин: уверенный поворот, выставленная вперед нога, энергичное и свободное положение руки. Ван Дейк, Веласкес, Рубенс, все написанные ими короли и принцы, со шпагами и плащами, званиями и титулами. За 20 лет до Чейза подобную дерзость позволял себе только Эдуар Мане, смягчая ее все же веером, сценическим костюмом с испанскими корнями и более нежным поворотом тела. В остальных же случаях дамам на портретах положено было левой рукой придерживать платье, теребить платок, укачивать младенца, сжимать зонтик или веер. Нежным полукругом изгибать ее в крайнем случае. Но художницу Лидию Эммет необходимо было написать именно так. В 1892 году Лидия Эммет (ей 26 лет!) принимала участие в росписи свежеотстроенного Женского здания на готовящейся Всемирной колумбовой выставке в Чикаго. Выставка состоится через год и станет самой масштабной и посещаемой за всю историю. Лидия, бывшая ученица Уильяма Чейза, уже вернулась к тому времени из Парижа, где училась, из Живерни, где жила некоторое время в колонии американских импрессионистов, поклонников-последователей Клода Моне. Теперь Лидия Эммет – помощница Чейза и преподаватель начального курса в его летней школе в Лонг-Айленде. Она получила первый заказ на иллюстрации к детской книге, когда ей было 16 лет, стала академиком в 45 лет, разработала эскиз медали Американского географического общества, рисовала иллюстрации для журнала Harper’s Bazaar, создавала витражи для Луиса Тиффани, написала портрет первой леди Лу Гувер, который сейчас находится в Белом доме. Одним словом, веер, платок и зонтик – абсолютно посторонние для нее вещи. По портрету Лидии Эммет можно составлять подробный список живописцев, которыми восхищался Чейз, от которых с удовольствием перенимал технические находки, по которым цитировал кружева и платье, позу модели и композицию картины. И все это вместе оставалось бы ловким реверансом в сторону Веласкеса, Ван Дейка, Уистлера, если бы не эта гендерная дерзость. И еще одно: эта длинная розовая лента, пересекающая вертикально всю фигуру Лидии, написана одним тягучим, виртуозным, вызывающе точным мазком. УильямЧейз Портрет _history

"Оливковые деревья в Кавальере" 1906 г. Анри Шарль Манген Частная коллекция. Пейзаж «Оливковые деревья в Кавальере», написанный на пике расцвета фовизма, входит в число самых важных картин в творчестве Анри Мангена. Работа датируется 1906 годом, когда смелые цвета и выразительные мазки выдвинули фовистов в авангард современного искусства, а Манген оказался на переднем крае этого движения вместе со своим коллегой Анри Матиссом. Оба художника познакомились в Школе декоративных искусств, а затем в ноябре 1894 года поступили в Школу изящных искусств, где их наставником стал символист Гюстав Моро. И хотя учитель был членом консервативного Института Франции, он предоставлял своим студентам большую свободу – а они высоко оценили его толерантное отношение. После смерти наставника в 1898-м Манген оставил обучение, и год спустя переехал с молодой женой и любимой натурщицей Жанной Каретт в дом по улице Бурсо, 61. Будучи сыном состоятельных родителей, он обустроил в саду разборную студию, куда созвал своих однокашников и оплачивал моделей, которые им позировали. За год до легендарной Осенней выставки в Салоне 1905 года в этой мастерской работали Матисс, Альбер Марке, Жан Пюи и Шарль Камуан. Они разделили увлечение Матисса дивизионизмом (или пуантилизмом): для развлечения и удовольствия писали друг друга и обнаженных натурщиц, больше ориентируясь на небрежный стиль Максимильена Люса, чем на скрупулёзную технику Поля Синьяка. Зима была периодом интриг, заговоров и неистового закулисного лоббирования: различные фракции художественного мира пытались продвинуть на показы следующего года своих фаворитов. Поэт Шарль Герен в декабре записал Матисса на встречу по планированию Осеннего салона, поручив ему «привести Мангена, Марке и других сочувствующих, которых он сможет привлечь». Об этом пишет Хилари Сперлинг в своей книге «Неизвестный Матисс» (1998). Лето 1905 года прошло у новаторов в лихорадочной работе. Они писали виды на юге Франции, в Сен-Тропе и близлежащем Коллиуре, увлечённые ослепительным жарким солнечным светом, заливающим ландшафт с оливковыми рощами. Но их энергичные мазки, густо наложенные краски и яркие чистые цвета вызвали настоящий скандал в Салоне осенью того же года. «Горшок с краской был брошен в лицо публике», – возмущалась критик Камилла Моклер. А по свидетельству писательницы Гертруды Стайн зрители даже царапали холсты в знак презрения. Там же пионеры фовизма получили своё крещение. Критик Луи Воксель описал зал №7, где были выставлены их работы, как «Донателло среди диких зверей» (имелось в виду, что в центре, окружённая эпатажными полотнами, стояла скульптура в стиле Ренессанса). Журналист пытался оскорбить художников, но тем понравилось прозвище «дикие» (fauves, фов). Вскоре оно получило широкое распространение, а затем стало обозначением нового движения. После выставки Манген продолжил создавать блестящие, выразительные и эмоционально наполненные полотна. Именно за любовь к цвету и прославление жизни через поэтические образы беззаботной неги и безмятежности поэт Гийом Аполлинер назвал фовиста «сладострастным живописцем». В мае 1906 года арт-дилер Амбруаз Воллар проявил недюжинную проницательность, купив свыше девяноста работ Мангена. Спустя 80 с лишним лет журналист Жан-Луи Ферриер написал: «Картина Мангена – это симфония сильных цветов, где чистый красный доминирует над красно-оранжевым, пурпурно-фиолетовым, тёмно-синим, тёмно-зелёным и золотисто-жёлтым. Линии, формы – всё выражает силу. Всё поражает. Это возвышенное произведение, которое согревает сердце и приносит радость». В марте 1907 года пейзаж «Оливковые деревья в Кавалер-сюр-Мер» приобрела у художника парижская галерея Bernheim-Jeune. Спустя почти 30 лет Анри Манген выкупил его у частного лица и хранил в своей коллекции вплоть до смерти в 1949 году, после чего картину получила в наследство его дочь Люсиль. В мае 2016 года произведение было продано на аукционе Sotheby’s за 1 млн 150 тыс. долларов США. АнриШарльМанген Пейзаж Фовизм _history

Всемирная выставка 1900 года Год выпуска: 1967 Режиссер: Марк Аллегре Первая Всемирная выставка ХХ века проходила в 1900 году в Париже с 15 апреля по 12 ноября. Она стала и до сих пор остается самой посещаемой выставкой в истории – на ней побывали более 50 миллионов человек. У выставки было две основных особенности: здесь главенствовали стиль ар-нуво (модерн) и Российская империя – ближайший союзник Франции на тот момент. После выставки модерн получил широкое распространение, став одним из определяющих направлений в архитектуре на ближайшее десятилетие. Фильм содержит кадры, снятые Луи Люмьером и неизвестными хроникерами. https://www.youtube.com/watch?v=N77j6yDZi8w https://www.youtube.com/watch?v=N77j6yDZi8w

Отдыхающая девушка 1752 Франсуа Буше Старая пинакотека, Мюнхен Известнейшая картина в собрании «Старой пинакотеки» и одна из лучших работ Франсуа Буше, который, будучи придворным живописцем Людовика XV, изобразил богатую сладостями и утехами жизнь той эпохи. На картине фаворитка короля Людовика XV и модель художника. Фигура юной Луизы О’Мерфи показана в очень необычной и сложной позе. Спинка софы неудобно высока для такого положения тела и ноги, так вожделенно утопающие в подушках, не в состоянии служить опорой изогнутому телу. Буше мастерски решил эту проблему и очень занимательно представил движение и немногочисленные предметы на картине.

Светловолосая одалиска 1751 Буше Музей Вальрафа-Рихарца Карандашный набросок Буше Истории живописи известно много сюжетов с обнажённым женским телом. Но в прежние времена они были частью какой-нибудь сцены, например «Даная», «Венера и Амур». Частью сцены всегда были другие персонажи, помещения или ландшафт, женщина при этом всегда оставалась частью общества, космоса. Изображённая на картине девушка полностью лишена связи с внешним миром. Она абсолютно одна, лишь софа является единственным предметом интерьера. Взгляд её направлен в никуда, и её миловидное лицо безжизненно. Луизе О’Мерфи в ту пору было 15 лет. Она была одной из фавориток короля Людовика XV, который в 1753 году приказал построить вблизи Версаля загородный дом для своих любовных утех. Луиза О’Мерфи была первой его обитательницей. Фаворитки, жившие в доме, по истечении некоторого времени выдавались замуж или отпускались восвояси, получив хорошие отступные.

​​Портрет Лавуазье авторства Давида преподнёс сюрпризы исследователям В 2019 году знаменитый неоклассический портрет Жака Луи Давида, изображающий химика Антуана Лорана Лавуазье и его жену Марию Анну, был отправлен в лабораторию консервации Метрополитен-музея. Работа предстояла простая — снять старый лак. Но в процессе исследователи обнаружили кое-что ещё, а именно — скрытую композицию под красочным слоем, которая полностью поменяла представление об этом многовековом шедевре. Метрополитен-музей называет изображение «отца современной химии» и его супруги-ассистентки «лучшим неоклассическим портретом в мире». На масштабной картине, которую Жак-Луи Давид закончил в 1788 году, они предстают как либеральные научные лидеры — в своей парижской лаборатории, в окружении приборов и инструментов. Но оказалось, что первоначально художник отвёл им другие роли — не прогрессивно мыслящих учёных, воплощавшей идеалы Просвещения, а модных представителей французской элиты. Музей приобрёл картину в 1977 году, и тогда ещё не существовало технологий, которые помогли сделать нынешнее открытие. Теперь выяснилось, что первая концепция Давида включала богато украшенный стол с позолоченным фризом и три свитка бумаги, свисавшие с его края. Они отражали привилегированное положение Антуана Лорана Лавуазье как генерального откупщика или сборщика налогов. А наряд его жены дополняла гигантская шляпа с перьями, украшенная лентами и искусственными цветами. В композиции не было и намёка на химическое оборудование, стеклянную бутыль и пробирки. Исходная картина с акцентом на богатство пары подчеркивает судьбу, ожидавшую Антуана Лорана Лавуазье. Его должность сборщика налогов помогла не только профинансировать открытие кислорода и химического состава воды, но и в конечном итоге привела его к казни на гильотине в 1794 году во время революционного террора. Мария Анна вела его лабораторные журналы, переводила с английского научные статьи, рисовала и гравировала чертежи. Полагают, что искусство она изучала под руководством Жака Луи Давида. Она выжила и после гибели супруга вышла замуж повторно — за учёного и изобретателя графа Румфорда. По словам Дэвида Пуллинза, помощника куратора европейской живописи в Метрополитене, вряд ли изменения на портрете связаны с политикой. Скорее всего, при создании первого варианта Жак Луи Давид вдохновлялся неформальными портретами аристократов авторства Элизабет Виже-Лебрен и Аделаиды Лабиль-Гиар. Однако у Лавуазье было более скромное происхождение, и это, возможно, стало причиной пересмотра дизайна. Исследования начались в 2019 году после того, как консерватор Метрополитен-музея Дороти Махон потратила десять месяцев на удаление синтетического лака, нанесённого в 1974 году и придавшего картине молочно-серый оттенок. Во время работы она обнаружила на некоторых участках полотна неровности, которые указывали на наличие изображения под красочной поверхностью. С холста были взяты крошечные образцы пигмента, которые подтвердили, что шляпа Марии Анны была чёрно-красной. Они также показали, что в первой итерации Давид написал Лавуазье в более длинном коричневом сюртуке с семью пуговицами бронзового цвета. А в окончательном варианте учёный предстаёт в чёрной одежде с тремя пуговицами. Похоже, художник решил «переодеть» своего натурщика в деловой костюм. Среди других удалённых элементов были струящаяся красная мантия, книжный шкаф на заднем плане и мусорная корзина. Также было изменено положение ноги Антуана Лорана Лавуазье. Давид добавил красную бархатную скатерть, которая отлично закрыла лишние детали. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/49ee2dd112177517afc7b.jpg

Райское дерево 1930 Серафина Луи Французская художница, представитель наивного искусства. Начала рисовать по ночам при свече, вдохновляясь церковными витражами и религиозными лубочными картинками. Яркий, лучистый колорит её картин передает состояние экстатического восторга. Художницу открыл Вильгельм Уде, в доме которого она некоторое время прислуживала, в 1928 году он организовал выставку её картин вместе с работами ещё нескольких наивных мастеров (К. Бомбуаз и др.). С 1932 года Серафина находилась в психиатрических клиниках, в одной из них умерла от голода и отсутствия ухода при вишистском режиме. С 1945 произведения Серафины были показаны на многих коллективных и персональных экспозициях во Франции, Швейцарии, Германии, США. В 2008 вышел на экраны фильм французского кинорежиссёра Мартена Прово «Серафина» (9 номинаций на премию Сезар, 7 призов в разных номинациях).